Алексей Махров - Встреча с Вождем

Изрядно обалдевший от всего увиденного полковник Гелен вежливо попрощался и отбыл, переваривать информацию. Со мной в квартире остались два парня в штатском, один из которых засел в прихожей, держа на коленях «артиллерийский» вариант «Парабеллума» с удлиненным стволом. Второй, обращаясь ко мне предельно вежливо, объяснил на ломаном, но вполне понятном русском языке: где находится ванная комната, как включить горячую воду (тут оказался угольный водонагреватель! По сути – печка с котлом, и это в центре Берлина!), где взять чистую одежду и белье, и в какой комнате можно преклонить гудящую от усталости голову.

Помывшись первый раз с момента пленения (а это целых три дня!), я надел синие сатиновые трусы и белую майку. И то и другое – явно солдатское белье, но чистое и ненадеванное. Потом проверил, куда выходят окна. Оказалось, что дом стоит фасадом к Тиргартенскому парку – то есть в окна никто заглянуть не мог. Мало того, во всех проемах оказались установлены решетки с толстыми прутьями.

Убедившись, что немедленно сбежать из конспиративной квартиры будет затруднительно, я прилег на узкую деревянную кровать, сразу утонув в сверхмягкой пуховой перине. Поразмышляв на тему: самоубиться или попытаться сбежать, я незаметно уснул. После того как на горизонте замаячил второй вариант, самоубийство казалось мне предательством по отношению к Батонычу. Он-то наверняка уже вовсю воюет… К тому же я не был уверен, что, откусив себе язык и вскрыв вены осколком стекла, я уйду «на перезагрузку». Ведь все предыдущие «возвращения» в будущее происходили помимо моего желания, в бою.

13 июля 1941 года, Москва

За прошедшие сутки Батоныч еще несколько раз встречался со Сталиным. Дважды при этом присутствовал нынешний нарком обороны маршал Тимошенко, пока еще не догадывающийся, что занимать этот пост ему остается меньше недели [19] С 19 июля 1941 года последним народным комиссаром обороны стал И. В. Сталин; одновременно Ставка Главного Командования РККА была реорганизована в Ставку Верховного Главнокомандования. До сентября С. К. Тимошенко оставался заместителем наркома обороны, одновременно занимая должность командующего войсками Западного фронта. . Семен Константинович оказался вполне нормальным мужиком, хоть в первый раз и не знал, как себя вести в присутствии незнакомого полковника АБТВ, которого САМ представил в качестве личного консультанта. На встречах в основном оговаривались технические детали, пока, впрочем, без особых подробностей, как выразился Вождь, «ви, таварищ полковник, тепэрь сами рэшайте, что да как. А ми – вам всэцело паможем». Владимир Петрович, впрочем, и не спорил. Сам так сам. Впервой, что ли? Не верил бы в свои силы – не стал и предлагать.

Очкарик, к слову, как и обещал, за пару дней набросал примерную схему «сетецентрической войны» в применении к нынешним реалиям. Правда, с оными реалиями он главным образом ознакомился за эти же самые дни, после чего оптимизма у него заметно поубавилось. Очень заметно. Всерьез историей, в частности технической оснащенностью РККА образца сорок первого года, Кариков никогда не интересовался. И потому реальная ситуация с радиосвязью в действующих войсках оказалась для него тяжелым ударом: ну, не ожидал человек, что все так… сложно. Не катастрофично с сугубо технической стороны, а именно СЛОЖНО. Поскольку то, что сейчас происходит, – это просто кошмар. Не зря ведь легендарный командарм, регулярно вхожий в сталинский кабинет, некогда сказал: «Сильна Красная Армия, но связь ее погубит» [20] Фраза приписывается маршалу С. М. Буденному. . Нет, дело было вовсе не в том, что в войсках не имелось радиостанций. Пусть плохонькие и большей частью устаревшие, практически без запчастей, но они все-таки были. Проблема – или даже так – ПРОБЛЕМА – крылась в том, что ими не умели нормально пользоваться. Причем практически на всех уровнях. Не умели грамотно шифровать сообщения, не изучали принципы радиоразведки и радиоборьбы, не обучались кодированию и декодированию. И, что самое неприятное, предвоенный генералитет – между прочим, вопреки прямому приказу Сталина «Об улучшении работы связи в РККА»! – упорно не желал ничему этому учиться. Ни к чему хорошему это, разумеется, привести не могло – и не приводило, увы! Передаваемые в действующие войска сообщения большей частью шли открытым текстом (либо с примитивной кодировкой с использованием кодовых слов в духе танк – «коробочка» и так далее), чем с удовольствием пользовались гитлеровцы. Порой даже отдавая советским войскам приказы, которые те выполняли, не подозревая подвоха…