V. Speys - Фаетон. Книга 5. Троянский конь

– Здравствуйте! – опустив глаза, ответила она. Петр, увидел смущение девушки, пошел в атаку, – Вы, новенькая? – спросил смутившуюся, медсестру. – А, как Вас зовут?

Девушка стала пунцовой, не отвечала.

– Что привязался к дежурной, не видишь, что девушка на ответственном посту! – спас смущение дежурной Леонид.

– Меня Настей, вообще- то зовут! – осмелев, ответила дежурная.

– Очень приятно, Настя. А меня Петр.

– А, к Вам, Петр, вообще– то жена приехала, я ей отдала ключи от Вашей палаты. – внимательно глядя на Собинова, ответила строго дежурная.

– Спасибо, Настя! – поблагодарил Петр, пустившись вдогонку Леониду. Тот уже подходил к двери палаты №12.

– Ко мне жена приехала. – Поспешил сообщить новость Петр.

– Отличный повод мне уйти в библиотеку. Я только переоденусь. – Ответил Леонид, входя следом за другом во внутрь комнаты.

– Не обращая никакого внимания на целующихся супругов, Леонид бросил свое полотенце на кровать, стал копаться в одежном шкафу, который стоял у двери напротив ванной комнаты. Достал необходимую одежду, ушел в ванную переодеваться. Выйдя оттуда переодетым, в белые хлопчатобумажные брюки и светло- зеленую безрукавку, направился к выходу.

– Я в столовую, затем в библиотеку. Буду поздно. – Сказал, не оборачиваясь к супругам.

– Скажи, ко мне Аня приехала! – бросил вдогонку счастливый супруг.

– Хорошо, передам! – дверь за Кразимовым закрылась.

– Я тут тебе апельсины привезла, груши. – Отрываясь от цепких объятий мужа, поспешила сказать она. Собинов обвел взглядом комнату. На обеденном столе у широкого окна стояла фруктовая ваза полная апельсин и груш. Огромный букет из розового и белого пиона стоял в цветочной вазе, наполняя палату дурманящим ароматом, окуная Собинова в домашнюю атмосферу, где нет служебных забот и только покой и любовь близкого человека окружает все его естество ореолом счастья…

Леонид вышел в фойе, окунувшись в привычную, после шумной латиноамериканской компании, тишину. На аллее, ведшей в столовую, он столкнулся с группой бенгальцев, расхаживающих в исподнем белье, которое было им выдано в санчасти центра. Обычаи этого народа были воплощены в подштанниках с болтающимися завязками и полотняных белых рубашках на выпуск, полагающихся к исподнему комплекту. Очевидно, они прибыли совсем недавно на реабилитацию и руководство центра в лице главврача не успело проинформировать о порядках лечебницы. Иностранцы, о чем– то оживленно беседовали, неторопливо направляясь в столовую. Леонид с любопытством стал наблюдать за группой бенгальцев. У входа их встретил сам главврач и отвел в ближайшую беседку, что были разбросаны в укромных местах парка. Леонид же проследовал внутрь. С бенгальцами он столкнулся, на выходе из столовой. Они были уже одеты по европейской моде в пестрых безрукавках, тщательно заправленных в мятые хлопчатобумажные брюки, затянутые кожаными ремнями.

Библиотечный корпус находился в нескольких метрах от столовой и в читальном зале, куда он вошел, стоял ароматный запах восточных пряностей, доносившейся оттуда. Людмила Петровна, библиотекарь центра, работавшая не один десяток лет библиотекарем, встретила его обворожительной улыбкой, скрывающей, как ей казалось, возраст.

– Чем могу служить, юноша? – игриво сверкая серыми глазами, встретила посетителя она.

– Здравствуйте, Людмила Петровна. – Вежливо поздоровался Леонид.

– Можно просто, Люда. – Уточнила библиотекарь. Улыбка медленно сходила с ее лица и, чтобы удержать последние отблески доброжелательности, угасающей улыбки. Леонид успел, выдавливая слова, как затвердевшую зубную пасту из тюбика, – Людмила Пет…, Люда, мне бы в библиотечной сети порыскать найти кое- что?

На вновь сияющем лице Людмилы Петровны отобразились доброжелательные морщинки вокруг сияющих молодостью серых глаз, – Конечно, конечно, юноша. А, что, если не секрет? – не дожидаясь ответа, добавила, – Наверное, стихи о страстной любви, одинокого юноши, к такой же одинокой, страдающей по нем, девушке? – при этом глаза ее закатились в романтическом порыве к воображаемому роману о двух влюбленных сердцах.

– Да, – он хотел сказать, – ″Да нет″. – Но вовремя передумал, добавляя, – Вы, Людмила, наверное, писали стихи в…, – запнулся, снова поправился, – в школе?

– Да что вы, юноша, я пишу их сейчас. Вот послушайте:

– "…Тихой, вкрадчивой, ходьбою,

Ночь, наполнена тобою,