Алексей Сысоев - Подземный мир Лайама

– Она преподаватель в детском садике, какие еще приключения? А в нижние ходы я с вами ходил несколько раз, – пробурчал Шами.

– Если ты пойдешь с нами и скажешь, что ты беспокоишься за нее, хочешь защитить, то ей будет приятно. Она это оценит. Сделай хоть раз что-то ради своей девчонки!

Шами удивленно моргнул.

А через пять минут они уже одетые и собравшиеся в дорогу выходили из дома, хотя Шами продолжал удивленно моргать, как будто сам не понимая, и как это он оказался здесь и зачем вообще это делает.

– Не знаю, Лайам, как у тебя все это получается, – пробормотал он.

– Во мне есть сила, и окружающие это чувствуют, – бросил Лайам.

– Слушай… а как… У тебя правда есть разрешение?

Лайам трагично вздохнул, потом достал бумагу из внутреннего кармана своей куртки и протянул Шами. – Официальное разрешение мэра на исследовательскую вылазку.

Шами опешил:

– Как ты этого добился?

– Я ворвался в ратушу с фразами, что у меня дело безотлагательной важности, а потом объяснил мэру, что у меня есть инициативная группа добровольцев, и это очень важно хотя бы попытаться совершить еще одну экспедицию. Я пообещал, что мы просто потопчемся в первом помещении, оценим обстановку и назад.

– Но ты же наврал!

– Конечно. Но ты знаешь, он и не был особо против. Какая ему разница, что какие-то самоубийцы решили себя угробить, тем более, когда я пообещал передать городу часть от всего полезного, что возможно удастся найти. А еще я обещал притащить останки бедняги Харви Смелого, если обнаружим. А он ведь как символ города. Чего мэру противиться? Мы же не школьники и не мародеры, а группа исследователей. А помрем, так это наш осознанный выбор – не город собрал нашу экспедицию, а мы сами. Он даже хотел снять нас для телевиденья, но я сказал, что времени нет, мы утром отбываем.

– Я просто тебе поражаюсь Лайам. Постой, так мы еще и тело Харви будем искать?

– Ой, конечно, нет, его давно сожрали черви. Скажем, что ничего не видели и ничего не знаем. Вероятно, его забрал к себе Бог-из-машины, ха-ха.

– Не богохульствуй, Лайам, в преддверии столь опасного похода.

– Ай, да ну тебя. Вон ребята уже едут.

По улице тарахтела машина, через скелет рамы было видно, что внутри Ковард, Калисса и Мик.

– А что, неужели в городе думают, что у меня банда? – поинтересовался Лайам у Шами.

– Ну, конечно. А как еще называть то, что за тобой таскается самое хулиганье?

– Банда… что-то мне не нравится. Мелковато.

– А где Мирика? – спросил Шами.

– Она пошла на работу отпроситься. Я написал ей документ, что она причислена к экспедиционному отряду по распоряжению правительства, так что проблем не будет, наверное, она уже ждет нас у фабрики.

– Я не могу поверить, что мы действительно делаем это – отправляемся туда. Еще вчера затея казалось какой-то твоей глупой шуткой! – пробормотал Шами.

Автомобиль поравнялся с крыльцом, и с нее спрыгнули Калисса и Ковард, за рулем сидел Мик.

– Машина подана, Лайам, – сказала девушка.

Лайам залюбовался ей. В кожаных штанах и безрукавке со здоровым ножом на поясе она смотрелась более чем впечатляюще. Короткие лохматые волосы обрамляли лицо, которое можно было бы назвать милым, если бы не холодный взгляд и редкое присутствие улыбки. У нее были некоторые шансы стать принцессой для Лайама, но девчонка слегка жестковата.

– Калисса, малышка, ты отлично выглядишь. И где ты раздобыла этот здоровенный тесак? Как бы к нам полиция не привязалась!

– Это из моих личных находок в нижних ходах. Думаю, его изготовили охотники или путешественники.

Лайам попросил посмотреть, достал лезвие из ножен, оценил работу, проверил остроту пальцем, а потом вернул.

– Отличный клинок, но в наш век огнестрельного оружия разгуливать с чем-то подобным по меньшей мере странно, подруга, – бросил он безапелляционно.

В самом деле, как можно любить девушку, которая ходит по улице с таким ножищем, и, небось, мечтает пустить его в ход? Нет, Лайам чуть романтичнее на свою беду.

Ковард был чернокожим гигантом, спокойным, с безмятежной улыбкой. Он тоже оделся, как на войну. А Мик подвижный короткостриженый парень, вооружился загнутой трубой, и держался за руль с воодушевленным нетерпением.

Тех, что Шами назвал хулиганами, Лайам предпочитал считать самым цветом города. Эти ребята не походили на прочих кадолийцев, они были войнами в душе, и ему это нравилось.

Все они сели в машину, Лайам и Шами кое как уместились сзади, где и сидений не было. Они поехали к границе города, к фабрике, откуда дорога вела к западной стене, где имелся проход, уходящий чуть вверх, пока не приводил к Комплексу-4, овеянному столь мрачной славой. Впрочем, в округе хватало мест, от которых мирные кадолийцы шарахались и старались держаться подальше без всякого на то основания.