Яна Завацкая - Белый Всадник

- Простите, что я помешал. Кажется, у вас неприятности?

"Неужели у меня несчастный вид?"- удивилась Таня. Вслух же сказала:

- Вы очень проницательны.

Ну, хочет человек познакомиться - почему бы и нет? Скучно же!

- Вероятно, вас постигла неудача,- продолжал незнакомец,- Я даже осмелюсь предположить, какая именно: вы не поступили в институт.

- Может, вы еще скажете, в какой?

Понятно. Провинциалка с сумкой, вид вполне деревенский, к тому же разочарованный. Возраст абитуриентский, время года соответствующее. Шерлок Холмс нашелся! Как любой человек, чьи личные неприятности ставят в один ряд с другими, чужими неприятностями того же рода, Таня испытала легкую досаду.

- Нет, этого не скажу,- продолжал молодой человек,- Кроме того, ваша проблема глубже, верно?

- Вы большой специалист по проблемам? - съязвила Таня и тут же пожалела об этом.

- Все не так просто. Посмотрите на меня,- неожиданно сказал собеседник. Таня машинально подняла глаза.

Ощущение судьбы - такое слово лучше всего подошло бы в данном случае. Странная мысль пронеслась в голове: "Вот и все. Это - на всю жизнь." Что - на всю жизнь? Таня не поняла этого, но ощущение необычности встречи не проходило. И еще - как будто очень давно она видела это лицо, встречала этого человека и была с ним даже близко знакома.

- Здесь неудобно беседовать,- заметил он.- Давайте зайдем в кафе...-и, видя, что она собирается возразить, поспешно прибавил,- Понимаю, что с житейской точки зрения глупо идти в кафе с первым встречным. Но ведь вы сами поняли - наша встреча не совсем обычна.

Вот так и обманывают семнадцатилетних дурочек, оказавшихся без родителей в чужом городе, - заметил кто-то очень назидательно в Таниной голове. Однако Таня проигнорировала это замечание и сказала вслух:

- Ну ладно, пошли.

-Отлично. Кстати, меня зовут Виктор. Позвольте вашу сумку?

Они поднялись и пошли по бульвару.

- А как ваше имя?

- Меня зовут Таня.

- Итак, она звалась Татьяной,- внушительно произнес Виктор.

У Тани дрогнуло сердце.

-"Ни красотой сестры своей, ни свежестью ее румяной не привлекла б она очей... - это обо мне, подумала она в тысячный раз, произнося любимые строки. Вот это - точно обо мне. Дика, печальна, молчалива...

- Право, я не помню, что там дальше,- с огорчением сказал Виктор,- В наше время редко кто знает классику.

- Я знаю "Онегина" наизусть,- сообщила Таня.

- Вы - редкий человек. Сюда, пожалуйста!

Они оказались в кафе-мороженом, очень неплохом. Блаженная прохлада царила здесь; несмотря на жару, народу было немного. Кафе казалось чистым, уютным, и даже снежинки, разбросанные по желтоватым стенам щедрой кистью сеятеля-живописца, и сакраментальный плакат над окном мойки "Помоги, товарищ, нам, убери посуду сам" - даже они не портили впечатления.

- Какой столик? Давайте вот сюда... Вам какого мороженого и сколько?

Таня глубоко вздохнула. Всегда эта проблема!

- Честно говоря, у меня совсем нет денег.

- Разумеется, я угощаю, - сказал Виктор.- Так что вам принести?

- Ну... не знаю. То же, что и вам.

Виктор направился к прилавку. Через пять минут он вернулся с двумя запотевшими стеклянными вазочками, тарелкой с пирожным и бутылкой грушевого лимонада. Пломбир в вазочках был залит шоколадом да еще засыпан орешками. Из-за волнения Таня сегодня не завтракала, а время подходило уже к обеду, поэтому ее не могла не порадовать щедрость нового знакомого.

За едой Таня украдкой разглядела его подробнее. Виктор был, бесспорно, красив. Возраст его точному определению не поддавался: от двадцати до тридцати пяти. Тонкие, изящные черты лица, мягкие черные кудри, и особенно большие, как у ребенка, глубокие темные глаза в пушистых длинных ресницах - все это придавало ему хрупкий, почти женственный вид, хотя роста он был не маленького. (Тут Таня невольно смутилась, вспомнив, что платье на ней мокрое от пота, и волосы наверняка висят неприглядными сосульками). Манеры молодого человека были в высшей степени изысканны. Он ел, лучше сказать, кушал, сидя совершенно прямо, почти не глядя на стол, орудуя ложечкой с большим изяществом. Руки его, смугловатые, тонкокостные, твердые и уверенные в движениях, с очень длинными, ловкими пальцами, наводили на мысль о хирурге или музыканте.

- Вы не огорчайтесь, - говорил он, - Я в свое время тоже завалил много экзаменов, и ничего, как видите, жив, и даже с дипломом.

- Да я и не огорчаюсь, - сказала Таня, - через год поступлю.

- Ну, конечно, все-таки неприятно...