Константин Образцов: Единая теория всего. Том 4 (финальный). Антропный принцип, продолжение

– В автобусе?..

– Виктор Геннадьевич, вы меня порой удивляете. Опытный сыщик, бывалый человек – неужели вы всерьез полагали, что эта легкомысленная игра в казаки-разбойники, в которую вы втянули своих бывших соседей, могла закончиться как-то иначе? Ну конечно, в автобусе! Вместе с двумя десятками оперативных сотрудников. Я ведь говорил вам при первой нашей встрече, что Жвалов дело свое знает туго, как бы ни относиться к солдафонским его замашкам, а вы, похоже, пропустили это мимо ушей. После ваших подвигов на канале Круштейна, когда выяснилось, что вы видели Ильинского с его спутницей, а мне ничего не сказали, а потом и вовсе пропали неизвестно куда, я стал поневоле еще внимательнее следить за работой своих коллег из смежного управления, и поверьте, планирование и исполнение операции по задержанию всей вашей дружной компании было в высшей степени безупречным. Автомобиль – если можно так выразиться – на котором ехали вы и Яков Алексеевич, аккуратно выпустили из города, а потом фиксировали на контрольных точках, скрытно наблюдая за трассой; после того, как вы заплутали немного, отправили переодетых в милицейскую форму сотрудников удостовериться, что вы добрались до первой точки сбора. На случай, если бы вы, не ровен час, опоздали, специальные бригады контролировали переключение железнодорожных семафоров и состав задержали бы тоже. Мобильные группы ГАИ убрали с шоссе, чтобы не случилось никакой неожиданности до того момента, когда все соберутся на «зеленой стоянке» у Лосево – согласитесь, в этом есть своя композиционная эстетика и изящество замысла.

– Соглашусь. Но в описании истории создания этого шедевра явно не хватает главного элемента.

– Какого же?

– Источника информации.

– Неужели не догадываетесь?..

У меня были, конечно, предположения, от самых фантастических до вполне реальных: например, что Комитет оплел средствами прослушки и слежения вообще все приемные и передающие устройства в городе, включая кухонную радиоточку в доме на Лесном; или что с товарищем Жваловым во сне связалась Иф Штеллай, проведавшая о плане нашего побега; или что мой старый знакомец Славка узнал-таки издали Яну, да и сообщил куда следует. Но правда, как водится, оказалась куда паскудней и проще.

Всех сдал подлец дядя Валя Хоппер. Ранним утром в четверг, едва очухавшись после нашего ночного совета, он сразу же позвонил по номеру, указанному на всех расклеенных по городу листовках о розыске, – и был внимательно выслушан, а после и доставлен на Литейный, 4, где в присутствии товарища Жвалова и еще нескольких высоких комитетских чинов в мельчайших подробностях изложил содержание разговора с бывшими соседями по квартире, не забыв при этом отметить руководящую роль капитана уголовного розыска Адамова в планируемом заговоре.

– Он же с нами водку пил. Приглашал всех вместе в дом отдыха поехать. «Бессмертный Ленинград» пел. Сука.

Пузатая фарфоровая солонка подпрыгнула, звякнув, и опрокинулась набок. Несколько белых сухариков выскочили из розетки и рассыпались по клетчатой скатерти. Глаза защипало слезами – видимо, слишком сильно саданул кулаком по столу.

– Вы все-таки романтик, Виктор Геннадьевич, – вздохнул Кардинал. – Ну какая разница, кто и что пел или пил? Если уж на то пошло, я совершенно уверен, что этот ваш дядя Валя вполне искренне веселился, выпивал, поддерживал вокалом и даже в дом отдыха приглашал – просто наслаждался общением и моментом. Только он, простите за грубость, барыга. Ему это ваше товарищество, взаимовыручка и прочая гуманистическая дребедень не близка, у него другие ценности. Вот он приехал домой, обдумал все, и, как разумный человек, решил, что ему, с его-то бизнесом на контрабанде из Финляндии, куда полезнее сдать вас и через это приобрести у Комитета бессрочную индульгенцию на все свои мелкие по сути прегрешения. Так что вам не его винить нужно, а себя, что вы, Виктор Геннадьевич, с вашим-то опытом общения с подобного рода публикой, решили довериться жулику и спекулянту на том только основании, что он ваш бывший сосед.

– Еще и четыреста рублей взял, скотина.

– Деловой человек. – Кардинал кивнул, как мне показалось, едва ли не одобрительно. – Копеечку нажил. Нигде своего не упустит. А вы, дорогой мой товарищ Адамов, если не хотите постоянно чувствовать себя дураком, прекращайте быть идеалистом. Не мальчик уже, право слово.

– Почему нас сразу там же в квартире не задержали?

– Потому что разговоры – разговорами, а дела – делами. Если бы вас всех скрутили на Лесном, то сложно было бы доказать предметную причастность каждого в содействии бегству за границу находящихся в розыске лиц – а товарищ Жвалов любит точность и аккуратность в том, чтобы каждый получил по заслугам сполна. Всем сестрам, так сказать, по серьгам. Оставшихся в квартире женщин – Евгению Ильиничну, Зинаиду и эту… как ее… Людмилу, кажется, арестовали сразу же после того, как вы с Яковом Алексеевичем отбыли на его машине в сторону Верхне-Черкасово. Отца и сына Чечевициных сняли с поезда по прибытии в Выборг; Георгия и Давида Деметрашвили задержали в нескольких километрах от «зеленой стоянки»; так же собирались поступить и с вами – но тут вмешалось то, что люди подполковника Жвалова считают случаем, но в чем я склонен видеть нечто большее. По словами преследовавших вас оперативных сотрудников, внезапно появившийся – и так же внезапно, кстати, исчезнувший – самосвал отправил «Запорожец» в кювет, едва не столкнул с дороги их самих, а когда они подбежали к лежащему в канаве автомобилю, то оказалось, что там находится только водитель, неуловимый же капитан Адамов снова исчез – предположительно, скрылся под покровом ночной темноты в окрестных лесах. Их, кстати, прочесывали с собаками двое суток, водолазы даже дно водоемов обшарили – безуспешно, как вы понимаете.