Роджер Желязны - Проект 'Румоко'

Этого было достаточно.

Я решил, что враг имеет доступ к судовому журналу. Он узнает, что там нет ни слова об обезвреженной бомбе. Он узнает и то, кто помешал ему; и он вполне может заинтересоваться - кто же в критический момент смог принять экстренные меры. Хорошо. Как раз этого-то мне и хотелось.

...Потому что я потратил уже целый месяц, ожидая подобной возможности. Надеюсь, что он объявится достаточно быстро и попытается разобраться со мной. Глубоко затянувшись, я разглядел маленький айсберг, сверкающий на солнце. Приближалось нечто довольно странное, это чувствовалось. Небо было серым, океан - темным. Где-то находился кто-то, не одобрявший тех событий, что вскоре произойдут здесь, но клянусь жизнью, я не мог догадаться - почему.

Ну и черт с ними всеми. Люблю пасмурные дни. В один из таких дней я и родился. И получаю от этого наивысшую радость.

Я вернулся в каюту и смешал себе пойло, поскольку дежурство мое официально кончилось.

Немного погодя в дверь постучали.

- Поверните ручку и толкните - сказал я.

Дверь открылась, вошел молодой человек по имени Раулингс.

- Мистер Швейтцер, - сказал он, - Кэрол Дейт хотела бы поговорить с вами.

- Скажите ей, что я иду.

- Хорошо, - ответил он и вышел.

Я причесал свои выцветшие волосы и сменил рубашку, потому что Кэрол была молода и привлекательна. Она являлась офицером службы безопасности на корабле, хотя, подумал я, кто знает, кем она была в действительности.

Я подошел к ее каюте и дважды стукнул в дверь.

Входя, я подумал, что приглашение могло быть вызвано случаем с Джи-9 и моей работой полчаса назад. Это означало бы, что она великолепно справляется со своими обязанностями.

- Привет, - сказал я. - Говорят, ты посылала за мной?

- Швейтцер? Да, посылала. Садись, - и она показала на стул по другую сторону от роскошного стола.

Я сел:

- Что хотела?

- Ты отремонтировал утром Джи-9?

Я пожал плечами:

- Это вопрос или утверждение?

- Ты не уполномочен заниматься такой аппаратурой.

- Если тебе так хочется, я могу вернуться в пультовую и снова сделать так, как было.

- Значит, ты все же сумел исправить повреждение?

- Да.

Она вздохнула.

- Ну, ладно, меня это не касается, - сказала она. - Наверное, ты сегодня спас две жизни, так что я не собираюсь обвинять тебя в превышении полномочий. Мне надо выяснить кое-что другое.

- Что?

- Это была диверсия?

Вот оно что. Я так и знал.

- Нет, - сказал я, - не диверсия. Несколько коротких замыканий.

- Дурак, - сказала она мне.

- Прости, не понял...

- Ладно, брось, ты все понял. Это была сознательно подстроенная авария. Ты помешал им, и там было кое-что похитрее, чем парочка коротких замыканий. Там была бомба. Мы видели, как она взорвалась, наблюдали вспышку слева по борту часа полтора назад.

- Ну, это ты говоришь, - заметил я, - но не я.

- Что ты затеял? - спросила она. - Мало того, что соврал о бомбе, так еще что-то темнишь. Чего ты хочешь?

- Ничего, - ответил я.

Я разглядывал ее. Волосы с красноватым оттенком, на лице куча веснушек. Зеленые глаза, а над ними ровная линия рыжей челки. Я как-то танцевал с ней однажды на корабельной вечеринке и поэтому знал, что она довольно высокая.

- Ну?

- У меня порядок, - сказал я. - А у тебя?

- Я жду ответа.

- О чем?

- Это была диверсия?

- Нет, с чего ты взяла.

- Были и другие попытки. И ты знаешь об этом.

- Нет, не знаю.

Она неожиданно покраснела, от чего ее веснушки стали куда заметнее. Почему бы это?

- Ну, должны были быть. Мы, очевидно, им помешали. Но они были.

- Кто это сделал?

- Мы не знаем.

- Почему?

- Мы ни разу не заметили диверсантов.

- Как это?

- Они достаточно искусны.

Я закурил.

- Ну, плохи твои дела, - заметил я. - Там было несколько коротких замыканий. Я - инженер-электрик, и потому смог их найти. И это все.

Она вытащила сигарету, и я прикурил ей ее.

- Ладно, - сказала она, - придется поверить тому, что ты захотел мне сказать.

Я встал.

- ...Между прочим, у меня есть результаты твоей проверки, - сказала она.

- И как?

- Ничего. Ты чист, как снег и лебяжий пух.

- Рад это слышать.

- Не радуйся, мистер Швейтцер. Я с тобой еще не кончила.

- Попробуй еще разок, - посоветовал я. - Ты ничего больше не найдешь.

...И я был уверен в этом.

Я покинул ее, раздумывая, когда диверсанты примутся за меня.

Каждый год я посылал рождественскую открытку, и она не бывала подписана. Все, что на ней было - это отпечатанные названия четырех баров и городов, в которых те находились. На пасху, май, первый день зимы и в День всех святых я сидел в одном из тех баров и потягивал спиртное с девяти до полуночи по местному времени. Потом уходил. И так каждый год в разных барах.