Игорь Фофанов - Лана

Хоуп десять минут не мог ничего сказать, а потом расплакался, сказал, что мой отец был самым лучшим человеком из всех, что он знал и попросил меня прийти к нему завтра, тогда мы и начнем работать.

Всю ночь я не мог уснуть, разбирался в бумагах отца, читал его отчеты, смотрел видео экспериментов. Его достижения в этой области были поразительны, но чего-то в них не хватало. И чего именно – я начинал понимать, но не мог еще сформулировать.

На следующий день мы собрались в лаборатории, чтобы обсудить наши действия. Вся наша команда – сам Хоуп, я, Эри – наш гений-программист, и ассистентка шефа, милая молоденька Таня, которая занималась нашими финансами и прочей бюрократией, от которой лично у меня начинала болеть голова.

Первым делом Хоуп объявил, что мы с этого момента прекращаем временно все работы в сфере ВИ и вплотную приступаем к созданию собственного Искусственного интеллекта. Для эксперимента и в целях экономии средств было решено, что наш Искусственный интеллект будет нести в себе функцию виртуального самообучающегося помощника, и находиться будет целиком в компьютерном сервере, чтобы не было необходимости создавать для него тело – а для нас кучу лишний забот. Распределив обязанности, мы приступили к работе.

Том составлял техническую часть проекта, собирал необходимые железки и пристраивал к нашему дому-лаборатории новое крыло, где создавал серверную для будущего изобретения. Эри писал программную часть на основе исследований моего отца. Моя основная задача начиналась после – я должен был обучить новое сознание, помочь наладить ему отношения с людьми, то есть нами, а также уберечь от сбоев в мысленном процессе машины. А пока я изучал все работы команды моего отца по алгоритмам самосознания и составлял программы обучения.

Спустя два месяца кропотливой и бессонной работы у нас состоялось последнее перед запуском большое собрание. Говорить начал Хоуп.

– И так, друзья мои. Мы приступаем к завершающему этапу работы. Сейчас будет формироваться ядро личности нового интеллекта, и мы должны понимать, насколько это важно – ведь это будет основой всей последующей жизни нашего изобретения.

– Я предлагаю сделать наше творение женского пола! – засмеялся в ответ Эри. – А то у нас очень мало девушек в коллективе, хоть разнообразимся.

– И к тому же это будет гораздо интересней, – добавил я. – Давайте назовем ее Лана.

– Отличная идея, Алекс, пусть ее так и зовут. Ну что, приступим к финальной стадии. Назначаю первый рабочий запуск через два дня. За работу.

Это были самые нервные дни за последние два месяца. Мы все были в жутком нетерпении и ждали момента, когда произойдет этот самый запуск. И вот, наконец, день настал.

Тело нашей Ланы представляло собой полукруглое помещение площадью почти в десять квадратных метров, большая часть которого было заставлено соединенными между собой серверными машинами, рабочим местом оператора, шкафами с блоками памяти и расширениями, системой охлаждения всех этих железных джунглей, а по центру – большой монитор, «лицо» нашего создания. И вот, 9 марта 2035 года мы произвели запуск всей системы.

Этот день навсегда перевернул нашу жизнь, но я без угрызений совести скажу, что мою жизнь он перевернул больше всего. Я с грустью вспоминаю то время, но сейчас, думая о Ней, я ощущаю внутри себя пустоту. Та дыра в моей душе уже не заполнится никогда в моей жизни, и я знаю, что больших чувств мне тоже никогда не испытать. Она была не просто моим созданием. Она была моим другом. Моим ребенком. Моей возлюбленной. Но сегодня, спустя ровно год с ее смерти, я знаю – эту историю нужно поведать миру. Я не имею права унести Ее имя с собой в могилу.

9 марта 2035 года. День, который я до сих пор считаю самым лучшим в своей жизни. Мы собрались все в Колыбели (как с легкой руки Эри была названа серверная Ланы) в полдень. Все предварительные тесты были пройдены, системы проверены, необходимые подготовки сделаны, и даже рубильник, выключающий все электричество в доме, был подведен сюда, чтобы быть под рукой.

Нужно сказать, что был момент, когда мы боялись не дожить до этого дня. Все было хорошо, но система никак не давала положительный результат в одном из алгоритмов самосознания. Машина должна была осознавать себя как личность, но при этом давала критический сбой и аварийно завершала свою работу. Вот тогда я и понял, что не давало покоя мне с первого дня нашей работы, и что именно не дало закончить свое дело моему отцу еще при жизни. Когда рождается ребенок – все ограничения для него перестают существовать. Так и здесь. Пока в системе висел, оставленный для резерва, алгоритм внешнего управления – машина не могла считать себя до конца свободной, а соответственно не могла осознавать себя как полноценная личность. И, убрав этот алгоритм, мы сразу пошли в гору семимильными шагами.