Мария Ковальски - Черное эхо - «Эдем»

Маркус оставался невозмутим. Рената покопалась в памяти и пришла к выводу, что не может вспомнить случая, когда бы он вышел из себя.

Ну, кроме того раза, когда он не поддался на провокацию и оттолкнул меня с моим заманчивым предложением.

– Тебя это никоим образом не касается, – отозвался телохранитель. Диксон, отличавшийся вспыльчивостью, тут же сжал кулаки, шагнул вперед:

– Аккуратнее со словами, новичок!

Так, это интересно, конечно, но слишком много шума.

– Стоп, – Рената подняла руку, изучая обоих мужчин внимательным, насмешливым взглядом. – Оба затихли и слушаем меня.

Маркус только слегка кивнул, а вот Диксон явно не собирался так быстро отступать. Но под требовательным взглядом Ренаты все же утихомирился.

– Прекрасно понимаю, что мужская природа предполагает петушиные бои по всякому поводу, в том числе и за внимание противоположного пола. Можете выплескивать лишние гормоны на полигоне, это я только приветствую. Но зарубите себе на носу: никаких стычек при мне. У каждого из вас свои обязанности, и они дают вам возможность не сталкиваться.

– Меня такой вариант не устраивает, – пробормотал Диксон, меряя Маркуса злым взглядом. Миллер коротким кивком дал понять, что его тоже.

– Отец хотел тебя видеть, Маркус. Вам тоже пора идти, капитан Диксон – я так понимаю, что статус главы службы безопасности не предполагает долгого отсутствия на посту.

– Мы еще не закончили, – бросил Диксон, быстро улыбнулся Ренате. – Прошу прощения.

Он удалился, переговариваясь с кем-то из подчиненных по рации. Рената, подождав немного, неторопливо повернулась к Маркусу:

– Ну, и что это было?

– Гормоны, – невозмутимо отозвался телохранитель, глядя вроде бы на нее, но в то же время мимо. Рената фыркнула, поднявшись по лестнице и заходя в холл:

– Дуэнья из тебя так себе, должна сказать. Какое твое дело, с кем я провожу время?

– Ты его совершенно не знаешь, – заметил Маркус, следуя за ней.

– С тобой я тоже знакома всего полгода, забыл?

Маркус осторожно остановил ее, сделав шаг наперерез, когда они дошли до лестницы. Взгляд был спокойный и мягкий:

– Я заслужил твое доверие. Считай, что я выполняю свои прямые обязанности.

Кордиале скорчила гримаску:

– Ладно, убедил. Я буду осторожна и скромна, как молодая монахиня.

– А я подстрахую, – заверил ее телохранитель.

Поднимаясь по лестнице, Рената не могла сдержать торжествующей улыбки. Ей начинала нравиться такая насыщенная жизнь.

19 декабря

– Меня начинает всерьез беспокоить интерес твоей дочери к моей персоне, – проворчал Левенхауз, не отрываясь от микроскопа. – Скажу больше: такой интерес немного пугает.

– Чем же это? – Стефано заполнял дневник, то и дело сверяясь с собственными черновиками.

– Зная Ренату, я могу предположить, что вряд ли ей хватит тех скудных объяснений, которые ты дал. Она захочет знать больше, – Левенхауз выпрямился и надел очки. – А лично я совсем не уверен, что это будет полезно для нашего дела.

Стефано повернулся к окну и некоторое время смотрел на джунгли. Левенхауз методично вносил новую информацию в базу данных на ноутбуке.

– Она задает вопросы?

– Хочет знать, почему меня так часто не бывает в лаборатории. Пока удается отделываться общими фразами, но уверен – не сегодня-завтра она догадается, что ее водят за нос. И вот тогда я даже не представляю, что будет.

– А что может случиться? – лениво проронил Стефано, подойдя к стеллажу с папками и что-то ища. – Она обычный сотрудник, никаких особых полномочий у нее нет, и то, что мы скрываем что-то, можно оправдать… ну, скажем, назвать это проверкой на лояльность.

– Так она тебе и поверила.

– Не имеет ни малейшего значения, поверит она или нет, Карл, – Стефано вернулся за стол, но садиться не стал, и оперся ладонями на столешницу. Взгляд прищуренных глаз был насмешлив. – Вообще, я давно уже хочу посвятить ее в тайну «Эдема».

– Что? – Левенхауз замер с открытым ртом. – Но зачем? Я думал, ты скоро отошлешь ее обратно, навязав какое-нибудь задание в Европе.

– Это был первоначальный план. Но она неплохой специалист, и может помочь.

– Если бы Рената это слышала, ее эго взлетело бы до небес, – прокомментировал Левенхауз. Стефано хохотнул, покачал головой:

– Сомневаюсь. Мои слова для нее – пустой звук. И поэтому именно ты, Карл, станешь ее проводником в третьем корпусе.

– Я не считаю эту затею хорошей, – пробубнил Левенхауз, хмурясь. – Уж не ты ли мне говорил, что принимаешь предложение Миллера о приеме Ренаты в «Эдем», только чтобы заручиться поддержкой этого самого Миллера? Кстати говоря, я до сих пор не понимаю, зачем тебе это нужно.