Ярослав Барсуков - Башня из грязи и веток

Когда Фиона пришла, чтобы позвать его на обед, он уже полностью уверился в том, что единственным живым существом в гостевом крыле был он сам.

Герцог обедал в зале, в котором могла бы разместиться небольшая частная армия – с высокими арочными окнами и головами незадачливых вепрей, прибитыми над двумя каминами. Он бросил взгляд на Шэя и сразу же обратился к Патрику, сидевшему справа от него. Говорил герцог чересчур громко для помещения, в котором эхо могло вести самостоятельную беседу.

«Даёт мне понять, что моё присутствие ничего не значит? Ладно».

Здесь собрались все, кого он видел накануне: Патрик, Циан, Фиона, два советника, чьи имена он забыл, – за исключением Бриэль, которая единственная в этот час была занята чем-то полезным. То, как они расселись, позволило Шэю разобраться в иерархии – Патрик и Циан по стойке «смирно» по обе стороны от герцога, Лена – дальше всех.

Или же это они сидели в стороне от неё, от очертания щёк и волны чёрных волос, ниспадавшей на плечи?

Один из безымянных советников изобразил пустую улыбку и указал на место слева от себя, но Шэй вместо этого обошёл стол и опустился рядом с Леной.

– Надеюсь, вы не возражаете, миледи.

– Мистер Эшкрофт, – поздоровалась она.

Герцог одарил его ещё одним взглядом, на этот раз продлившимся на несколько секунд подольше.

«Иди к чёрту».

Шэй повернулся к ней:

– Вы не передадите мне рагу?

Она тремя пальцами подняла тяжёлую керамическую миску так, словно та ничего не весила.

– Благодарю, – сказал он. – Так вы, значит, дракири?

– А вы всегда столь прямолинейны, мистер Эшкрофт?

– Только когда у меня хорошее настроение.

Герцог, не глядя на них, повысил голос:

– …кронпринц… Дума…

– Очаровательно, – шёпотом проговорил Шэй. – Не хочет, чтобы мы с вами разговаривали, так?

– А разве это не очевидно? Чего вы хотите, мистер Эшкрофт?

– Возница, подбросивший меня до замка, говорил, что ни один дракири не желает работать на стройке. Дело в техне? Вы считаете его опасным?

Она покачала головой.

Герцог сделал лёгкое движение запястьем, и советник, предложивший Шэю присесть, сказал:

– Милорд, что вы думаете о кронпринце?

Шэй пожал плечами:

– Он политик.

– И думец.

– Пускай политики обсуждают других политиков. Я больше к ним не отношусь.

Советник открыл и закрыл рот.

Шэй ощутил на себе взгляд Лены – она словно пыталась понять… что именно? Насколько он честен? Она была похожа на учительницу, живущую в семье торгашей, – слишком утончённую по сравнению с наглыми, хамоватыми соседями.

Шэй проигнорировал советника и наклонился к ней:

– Да я, наверное, никогда политиком и не был. Жил в Мускусной долине, пока мне не стукнуло двадцать семь. В первый год на Красном холме я понял, как себя чувствует деревенщина на городском празднике.

Она усмехнулась, и это была её первая непринуждённая реакция, которой он был свидетелем.

Его внутренний голос, однако, не смеялся. «Деревенский дурачок по городским расценкам. Вот поэтому они от тебя и избавились, не из-за того, что ты ослушался приказа, а потому что ты никогда не был там своим».

Мысль застала его врасплох. Он словно подслушал чей-то разговор; с самого перелёта на воздушном челноке где-то в уголках его сознания продолжалась работа, которая наконец вылилась в этот вердикт.

Выражение лица Лены изменилось, словно она прочла его мысли. «Хотя зачем ей мысли читать, если у меня и так всё на лице написано».

– Чуточка искренности, – сказала она. – Это что-то новое.

Они оба повернулись к своим тарелкам и на минуту сосредоточились на еде, орудуя приборами под ритм отрывистого разговора между герцогом и Патриком.

– Вы когда-нибудь слышали о Башне-близнеце, мистер Эшкрофт? – наконец спросила она.

– Нет. Вам придётся меня просветить.

Она взглядом указала на герцога.

– Будет лучше, если я вам покажу. Это старое сказание дракири… по крайней мере, по мнению большинства. Завтра Равноденствие, в поселении пройдёт праздник. Если у вас найдётся время, можете ко мне присоединиться.

Герцог хлопнул ладонью по столу. На миг показалось, что сейчас он взорвётся, но затем его плечи расслабились, и на лице проступила карнавальная маска улыбки.

– Я правильно услышал, вы говорите о Равноденствии? Вы отмечаете его на Красном холме, Эшкрофт?

– Не отмечаем, милорд, по крайней мере, во дворце. Возможно, где-нибудь в пригородах…

– Вот как… а я уж было подумал, что мы с вами нащупали хоть что-то общее. Что ж, здесь мы эту традицию чтим по-нашему, по-оуэнбегски.