Клиффорд Саймак - Фото битвы при Марафоне (сборник)

– Тогда осталась только смерть, – подытожил я. – Уж она-то никакому времени не подвластна.

– Что есть смерть? – отрубил Леонард.

– Вот уж не знаю, – ухмыльнулся я.

– Ума палата, – злобно скривился он. – Ты всегда таким был.

– Ну-ну, – перепугался Старик Пратер, – не хлебнуть ли нам еще немного винца? В бутылке осталось…

– Мы все равно топчемся на месте, – заметила Мэри, – так что какая разница? Смерть подходит ничуть не хуже, чем все остальное.

Я торжественно отвесил ей шутовской поклон, в ответ она скорчила рожу. Старик Пратер скакал вокруг стола словно кузнечик, озабоченно наполняя бокалы.

– Надеюсь, – провозгласил он, – ребята в мастерских выдумают что-нибудь, и мы сумеем повернуть этот циферблат.

– А если и нет, – сказала Мэри, – сделаем это вручную. Вам никогда не приходило в голову, что человеческая рука намного более совершенный инструмент, чем любой другой?

– Беда в том, – добавил Леонард, – что, как бы ни был хорош ваш инструмент, работать с ним все равно неудобно: мало того, что стоишь бог знает где, так еще и под совершенно невероятным углом.

– Вручную это делать нельзя! – запротестовал Старик Пратер. – Там действуют эффекты времени.

– На мелкие предметы, – невозмутимо парировала Мэри, – на книги, теннисные мячи и ботинки. Там нет ни одной живой твари. И ни разу не было ничего размером с человека.

– Тем не менее я как-то не горю желанием это проверять, – сказал Леонард.

И все-таки мы попробовали – у нас просто не было другого выхода.

Выходившие из мастерских инструменты не приносили толку, а бросить машину времени в березовой роще мы просто не могли. Она по-прежнему работала: за время наших наблюдений появились и вновь исчезли разбитые наручные часы, потрепанный блокнот и старая фетровая шляпа. А еще на прудике, никогда не знавшем ни единого суденышка, ненадолго появилась лодка.

– Я всю прошлую ночь провел над этим трудом по математике, – сообщил Леонард, – в надежде отыскать что-нибудь полезное для нас, но так ничего и не нашел. Разумеется, там есть кое-какие новые и любопытные идеи, но ко времени они не имеют ровным счетом никакого отношения.

– Можно выстроить вокруг нее прочный забор, – предложил Старик Пратер, – и оставить все как есть, пока не решим, что делать.

– Чушь, – отрезала Мэри. – Господи помилуй, зачем нам забор? Только и делов, что пойти туда и…

– Нет, – ответил Леонард. – Нет, так нельзя. Мы не знаем…

– Мы знаем, – парировала она, – что он может перемещать мелкие объекты, но ничего увесистого ни разу не появилось. И все предметы были неодушевленными. Ни кролика, ни белки. Даже мышки – и той не было.

– А может, мыши там не водятся, – оживился Старик Пратер.

– Чепуха! Мыши есть везде.

– А пагода?! – возразил Леонард. – Во-первых, она не так уж близко от машины, а во-вторых, весьма массивна.

– Зато неживая! – стояла на своем Мэри.

– Помнится, вы упоминали какие-то миражи, – повернулся я к Старику Пратеру, – в которых были здания и люди?

– Да, – ответил тот, – но они выглядели призрачными.

– Боже мой, если б я был уверен, что Мэри права! Может, машина действительно не оказывает влияния на живых существ?

– Знаешь ли, это чудовищный риск, – возразил Леонард.

– Да что с тобой? – спросила Мэри. – Никак не пойму, что с тобой творится. А, кажется, поняла. Ты никогда не рискуешь, не так ли?

– Никогда. Это лишено всякого смысла. Щенячья возня.

– Вот то-то и оно. У тебя компьютер вместо мозгов. Куча махоньких математических уравнений, заменяющих тебе жизнь. Ты не такой, как мы. Я вот рискую, и Чарли тоже рис…

– Ладно, – вмешался я, – хватит спорить, я сам все сделаю. Вы говорите, что пальцы лучше всех инструментов, – значит, так и сделаем. Скажите только, в какую сторону вертеть.

– Нет, это должна сделать я, – схватила меня за руку Мэри, – Ведь это я все затеяла, мне и расхлебывать.

– А почему бы вам обоим, – по-хамски, нагло выговорил Леонард, – не вытянуть по соломинке, чтобы решить, кто пойдет?

– А вот это славная идея, – одарила его улыбкой Мэри, – но только не обоим, а всем троим.

Старик Пратер все пытался что-нибудь чирикнуть, и теперь наконец его прорвало:

– Это будет пределом глупости! Скажете тоже, соломинки! Ни за что. Не позволю. Но раз уж вы собираетесь тянуть соломинки, то их должно быть четыре.

– Не пойдет, – отрезал я. – Если мы втроем застрянем во времени и быстро умчимся в неведомые края, то кто-то должен будет все объяснить, а вы прекрасно подходите на эту роль. Вы все прекрасно объясняете. За многие годы вы хорошо напрактиковались.