Виктор Гутеев - Посеяв Ветер. Пришлые-2

Натан, затаив дыхание, впился взглядом в развернувшуюся перед ним проекцию. Изображение идёт из экранированного отсека на корме эсминца. Сгусток выданных «памятью» технологий уместился в метровой высоты кубе, установленном на круглом помосте в центре отсека. К помосту ведут жгуты кабелей, питающих цепи блоков и возвратных модулей.

– Шестьдесят пять процентов мощности, – доложил один из ассистентов Натана.

В машинном зале ожили резервные генераторы, отправляя в творение учёных недостающие мегаватты энергии.

– Сто процентов.

Куб на мгновение окутался золотистым сиянием. Шкалы уровня энергии ухнули вниз.

– Есть.

В голосе капитана звенит неприкрытое злорадство. В этом коротком слове отражена вся ненависть к незваным гостям.

– Знаете, Натан, – капитан сделал над собой усилие, гася всколыхнувшие душу чувства, – я до последнего момента не верил, что такое возможно, но сейчас, – ровные зубы капитана обнажила недобрая улыбка, – сейчас просто весело.

Не слушая капитана, Натан следит за громоздким транспортом. Казалось, ничего не изменилось, и корабль продолжает скольжение. Вскоре к всеобщему удовольствию корабль, не сделав попытки сбросить скорость, влетел в проём огромного, способного поглотить грузовик целиком распахнутого шлюза.

Полыхнуло так, что сработали фильтры. Вокруг шлюза вспучились поля обшивки, выбросив в космос потоки света вперемешку с внутренностями отсеков.

Блокирующие станцию республиканские корабли вышли из скрытного режима и разрядили орудия. Потоки поменявших структуру боеприпасов стеклом рассыпались от удара о борта станции. Несмотря на повреждения, силовое поле космического города исправно восстановилось.

– Приятно, – рассматривая последствия тарана, произнёс учёный.

С чувством хорошо выполненной работы он прикрыл веки и откинул голову на подголовник кресла. Переждав вал эмоций, улыбнулся не сводящему с него глаз коллективу и коротко кивнул.

– Повтор. Начнём со старта, стократное замедление.

Один из ассистентов призвал к жизни запись. На экране появился отсек с испытуемым оборудованием. В момент запуска куб начал терять очертания и бесследно исчез. Спустя мгновение опытный образец, окружённый золотистыми сполохами, материализовался на прежнем месте.

– Хорошо, – потёр ладони учёный, – теперь транспорт, тысячекратное замедление.

Изображение широкого, приплюснутого с краёв звездолёта, максимально приближенное системами визуального контроля, передавалось в мельчайших подробностях.

Туша транспорта, усеянная непривычной формы надстройками, блестит чёрным глянцем. Возникшая словно из ничего песчинка куба прилипла к борту точно по центру звездолёта. Тысячекратное замедление позволило рассмотреть, как из куба выстрелили телескопические полосы, которые, хомутом охватив корабль, сцепились на другой стороне. В момент сцепления друг с другом полосы засияли золотом.

Ширина полос тридцать шесть сантиметров. Именно такой участок испарился на всю глубину транспорта вместе с прилипшим к борту кубом. В идеально ровный срез заглянули звёзды.

Из не связанных частей корабля рвутся облака застывшей дыхательной смеси. Разрубленные энергомагистрали озаряют расчленённые отсеки синими сполохами. Несколько секунд убитый корабль летел ровно. Затем, подчиняясь импульсам всё ещё работающих двигателей, корма начала валиться, открыв взору срез внутренних палуб.

– Хорошо, – повторил Натан.

Спустя несколько минут учёный посредством кодированного канала связи подробно доложил президенту о ходе испытаний.

– Спасибо, Натан. Поздравляю с успехом.

Закончив, президент Новой Республики вызвал секретаря.

– Встречу проведём на острове. Оповестите министров и распорядитесь вызвать адмирала Двински. Пора браться за дела.

Секретарь молча склонил голову и растворился в дверях кабинета. Президент подошёл к большому иллюминатору. Задумчивый взгляд блуждает по точкам далёких звёзд, но мысли человека далеки от космических красот. В голове вертятся слова учёного, и губы президента впервые за длительное время трогает лёгкая улыбка.

Система Сарус. Новая Республика.

Возмущённо-обиженное выражение лица медицинской сестры отрезвило Алексея.

– Прости, родная.

Незаслуженно грубые слова, в запале слетевшие с языка, адресовались не ей. Просто раздражение, копившееся последнее время, требует выхода, и сестричка первой имела неосторожность чем-то зацепить Алексея.