Артём Посохин - Разбросанные дары

– А это что? – вопросил Гест, присматриваясь ещё внимательнее.

И тут же замер, задохнулся.

– Не может быть, – прошептал он, разглядев еле заметное мерцание за спиной девушки. – Это же…

– Эваз, – подсказал ему Айрик. – Руна, дающая выносливость, скорость и ясное мышление. А девушка эта нам, боюсь, знакома.

Гест посмотрел на собрата и, кивая, словно китайский болванчик, сказал:

– Габриэлла Дэй, будь она неладна.

Вильгард посмотрел на небо. Первые проблески утреннего солнца вот-вот подсветят это бескрайнее тёмное полотно; скоро придёт новый день. Первые блики утренних лучей коснутся крыш и окон домов. И те начнут впитывать тепло весеннего солнца, люди откроют глаза, чтобы вкусить очередную порцию жизни. Но пока Анкент – маленький рабочий городок на западе большой равнины государства Синг – мирно спит. Его узкие улочки, застроенные многоэтажными зданиями из стекла и камня, погрязли в сонной тишине.

Медленно шагая, Вильгард обошёл металлические короба, в которых были упрятаны огромные блоки вентиляции. Он старался двигаться как можно тише, аккуратнее, чтобы застать врасплох призвавших его. Вильгард бы и рад был не являться сюда, отказаться от зова собрата, но любопытство…

– Приветствуем тебя! Спасибо, что принял приглашение, – громко и почтительно сказал Айрик.

Гест не сразу понял, к кому обращается его собрат, а когда сообразил, было поздно: на его плечо уже легла рука явившегося.

– Вильгард, – выдавил он, смущённо ёжась.

Для Геста этот жнец был кумиром, образцом для подражания, одним из лучших и древних собирателей душ и историй.

– Доброй ночи, – сказал Вильгард и поправил шляпу. – Или же… доброе утро, – он снова посмотрел на небо, затем – на призвавшего его.

По выражению его лица Айрик сумел прочитать немой вопрос: «Зачем я здесь?»

Хотя – учитывая, сколько нужно затратить энергии для самостоятельного создания обычного одноразового портала, – вопрос, скорее, звучал так: «Какого дьявола вы заставили меня притащиться сюда?» Айрик знал, что Вильгарду не пришлось затратить много энергии – потому-как он тоже находится по работе в этом мире. Это немного смягчало ситуацию.

Понимая лёгкое негодование собрата, Айрик решил начать издалека:

– Помнишь, лет эдак двадцать назад, ты рассказывал историю о маленькой девочке? – он выдержал небольшую паузу и продолжил: – Габриэлла Дэй предназначена была тебе, но забрать её душу ты не сумел.

Вильгард даже не задумался – коротко кивнул, а затем спросил:

– И что? При чём тут эта старая история?

– Посмотри вниз, – Айрик мотнул головой, указывая в сторону перекрёстка, где стояла одинокая женская фигура.

Гест принялся тыкать указательным пальцем, чтобы помочь быстрее найти женский силуэт в тёмной одежде на фоне серой стены дома и асфальтовой дорожки.

– Вижу, вижу, – отмахнулся Вильгард.

Он подошёл поближе к краю крыши, присел на корточки, пристально осмотрел всё вокруг, а затем уже знакомую девушку.

– Та-ак, – протянул он, продолжая внимательно изучать стройный силуэт. – За её спиной Эваз второй степени, а впереди Хагалаз. Вот это я понимаю – щит так щит.

Жнецы знали этот символ не понаслышке, ведь сильнейшие из сильнейших, живущие в других мирах, использовали его, но только в крайних случаях: обычно, спасая себя от более сильного врага или же посланника смерти. Правда, откреститься от последнего получалось лишь у одного из миллиона, и то ненадолго. Сейчас же перед девушкой сияла грозная и энергетически мощная руна Халагаз. Выглядела руна, как вестник стихийных бедствий. Если подойти с умом, с её помощью можно повлиять на непреодолимые обстоятельства, над которыми обычный человек не властен.

– Откуда у неё такие познания и сила? – недоумевал Айрик.

– Ведь в этом мире нет магов и прочих существ, обладающих волшбой. И ходу нет другим сюда, акромя нас, – затараторил Гест, решив высказать и так всем известные факты.

– Всё правильно говоришь, Гест. И ты, Айрик, задаёшь весьма уместный вопрос, – сказал Вильгард. – Ответ прост: сейчас нет магов и обладающих волшбой, а раньше были. Давным-давно. Наверное, никто и не вспомнит, сколько поколений назад. А наследственность – дело такое: может, и через поколение, а может, и через три явить себя во всей свой красе и силе.

Собратья уставились на Вильгарда, и если бы у них были рты, а не зияющая чернота лица, частично прикрытая шарфом и высоким воротом, то они бы сейчас были широко раскрыты.