Павел Амнуэль - Конечная остановка. Собрание сочинений в 30 книгах. Книга 11

И все нормально. Но есть единственная пара аксиоматических систем познания, где, несмотря на очевидную бессмысленность, споры о правомерности и доказуемости аксиом продолжаются по сей день и, более того, от года к году приобретают все большее ожесточение. Боюсь, что в конце концов дойдет до прямого рукоприкладства, поскольку по понятным причинам иным способом невозможно «доказать» правильность той или иной системы аксиом.

Речь идет об аксиоме существования Бога.

* * *

Наука в своем развитии пережила несколько этапов. На одном из них (в поздние средние века) науку питали, в основном, монастырские монахи, хранившие знание прошлого и умевшие анализировать природные явления. Они, конечно, верили в Бога, уповали на Его милости, но в своих исследованиях в области химии, физики или математики в гипотезе о существовании Всевышнего все-таки не нуждались и, если и обращались к Творцу, то не для обоснования научного открытия, а примерно так, как уже в ХХ веке советские ученые в каждой научной статье прославляли имя Сталина – формально и не по делу.

Великие ученые, даже веря в Творца, никогда не позволяли себе смешивать две аксиоматические системы. Как говорится, суп отдельно, а мухи отдельно. Ньютон был верующим человеком, но где в «Основах натуральной философии» можно найти ссылки на то, что тот или иной закон природы – творение Божие? Все выводы делались по строгим правилам логики, физики, математики, для которых аксиома присутствия Бога не была необходимой. Ни Ньютон, ни его великие предшественники и последователи этой аксиомой и не пользовались в научных изысканиях. Настолько не пользовались, что вера в Творца не мешала средневековым монастырям стать прибежищами научной мысли.

Верующим человеком был Джордано Бруно, он истово служил матери-церкви, что не мешало ему в своих научных исследованиях придерживаться видимой ему истины, а не церковных догматов. В науке Бруно не нуждался в гипотезе Бога, что и привело его на костер (были и другие причины разрыва Бруно с католическими приорами, к науке отношения не имевшие, но и с именем Бога связанные чрезвычайно слабо).

Лаплас, сказавший как-то Бонапарту: «В гипотезе Бога я не нуждаюсь», был вовсе не атеистом, в существование Всевышнего он верил, но в картине мироздания, созданной им методами науки, Богу места не находил – мироздание было логично и объяснимо без того, чтобы вносить в схему лишнюю и, вообще говоря, дестабилизирующую силу – Творца.

В те годы – да и в более поздние времена – представлялось вполне естественным быть верующим человеком, ходить в церковь, молиться по канонам своей религии и при этом, занимаясь наукой, никак не использовать в своих построения имени того, кому только что молился и поклонялся.

Можно привести пример из ХХ века: астроном и космолог Франсуа Леметр, в 1929 году предложивший гипотезу Большого взрыва, был каноником, профессором Папской академии в Ватикане, человеком безусловно верующим, но в своей работе, создавшей эпоху в развитии космологии, имени Творца не использовал, к гипотезе его существования не прибег, и проблему происхождения Большого взрыва решал не на богословском уровне («И отделил Бог свет от тьмы»), а на сугубо научном – в то время ответа на вопрос «Почему произошел Большой взрыв?» наука дать не могла, и Леметр ответа не дал, хотя ведь вполне мог, будучи человеком верующим, это сделать. «А Большой взрыв устроил Творец в милости своей, решив создать нашу Вселенную», – примерно так мог написать Леметр в своей статье и не погрешил бы против своей религии, но тем самым немедленно определил бы свою статью, как не имеющую ничего общего с наукой.

Это в Советском Союзе, где наукой управляла не объективная истина, а государственная идеология, о профессоре Леметре писали не иначе, как об аббате: «Аббат Леметр придумал теорию создания Вселенной из кокона». Советская наука не могла допустить, чтобы мироздание возникло в какой-то определенный момент времени, потому что за этим утверждением неизбежно следовало задать вопрос: «Почему это произошло?» Разумеется, ничего антинаучного в таком вопросе не было, естественный вопрос, сейчас космология как раз и занимается поисками ответа, опять-таки ни в малейшей степени не привлекая к этому поиску имени Бога, иначе ведь и самого поиска не было бы: «Кокон Вселенной создал Бог в милости своей» – и точка, дальше исследовать нечего.

По понятиям советской науки нельзя было даже ставить вопросы таким образом, чтобы одним из вариантов ответа было бы: «Так создал Бог». Понятно, что ни один ученый (верующий или атеист – неважно) не пришел бы к такому заключению, потому тем самым он порвал бы все отношения с наукой. Но это понятно было ученым Запада, а в СССР, где слово «Бог» невозможно было употребить даже в сослагательном наклонении, научная проблема «начальной точки» в мироздании не могла рассматриваться в принципе. Мироздание не могло иметь начала, потому что начало ассоциируется с Богом, а Бога нет, и значит, Вселенная бесконечна в пространстве и времени.