Ильнур Гильмутдинов - Потерянный Дом. Мы не одни

Взяв точку отчета с момента первого в истории радиосигнала, я примерно посчитал, что информационный пузырь с центром, состоящим из нашей планеты должен быть около 240 световых лет. По моей теории получалось, что в этом пузыре, мы оказались не единственными разумными существами.

Я вспомним, что встречал большое количество упоминаний в сети ещё до прибытия объекта, что человечество должно хранить молчание, чтобы не накликать на себя беду из космоса. Это же означало, что наша цивилизация должна загнать себя обратно в средневековье. Перспектива была так себе, и мы выбрали путь, по которому и двигались дальше.

Слова популярных учёных про режим молчания, прибавляли мне уверенности в своей теории, и я реально планировал, что по прибытию в Москву, поделюсь ей с лучшими учёными России. Долгий перелёт дал мне время подумать и переосмыслить свою теорию.

Первое, что я понял, было то, что моя теория тянет максимум до уровня пятиклассника и лучший вариант это просто промолчать и не позорить себя.

Второе это то, что если следовать моей теории получается, что цивилизация, поймавшая наш сигнал, должна находиться максимум в 120 световых годах от Земли. Расстояние смешное по меркам космоса, а это значит, что и мы должны были зафиксировать сигналы от них. Конечно, может какая-нибудь секретная лаборатория или тот же проект SETI давно поймали сигналы инопланетных цивилизаций, но для нас, для простых людей это осталось тайной. Из раздумий меня вытащил голос из динамиков объявивший, что наш полёт подходит к концу.

В столице нас встречал лично полковник Романов и девушка с капитанскими погонами, та самая, которая присутствовала на заседании после научного саммита. Полковник поприветствовал нас и поблагодарил, что мы не остались равнодушным к сложившимся обстоятельствам и согласились помочь стране.

Возле самолёта нас ожидали четыре автобуса и пока люди укладывали свои вещи, я подошёл к полковнику. Он наблюдал как учёные и их семьи занимают свои места.

Здравствуйте Николай, поздоровался я, Алексей произнёс полковник и протянул мне руку. Как Вам перелёт поинтересовался он, я помахал рукой.

Товарищ полковник из Новосибирска вылетели два самолёта, разрешите уточнить, куда делся ещё один, спросил я, указывая рукой на одиноко стоящую машину.

Правительство Российской Федерации посчитало, что ценный научный персонал рискованно собирать в одном месте и по этой причине, было создано восемь так называемых научных центров. Эти центры разбросаны по всей территории страны до Урала. Второй самолёт, о котором Вы спрашиваете, направился в Калининград, но Алексей запомните это всё секретная информация, после этих слов полковник загадочно улыбнулся, а я в ответ кивнул.

Уже собираясь, вернутся к семье, мне на глаза попался шеврон на плече у полковника. На нём был изображён земной шар прикрытый щитом, мне стало любопытно, какому роду войск принадлежит данная эмблема. Я поинтересовался у Романова, что означает шеврон на его плече и в каких войсках он служит.

Полковник посмотрел на меня и засмеялся, знаете, Алексей это долгая история, давайте найдём более подходящее время и я вам обязательно всё расскажу, договорившись на этом, я отправился к своей семье.

Дорога до нашего нового места жительства заняла около трёх часов. Она лежала через МКАД и, въехав на него, я очень удивился. Он был абсолютно пустой, за исключением нашей колонны. Перекрытие одной из главных транспортных артерий столицы было ещё одним безоговорочным фактом того, что всё очень серьёзно.

После съезда с Московской кольцевой, мы въехали в сосновый бор, и через тридцать минут блужданий по лесу дорога упёрлась в КПП.

Контрольный пропускной пункт стоял посередине леса, забор, уходивший в обе стороны от него, тянулся так далеко, что терялся в горизонте. Лес отступал от забора метров на пятнадцать, но кроны деревьев тянулись к ограждению так аккуратно, что казалось, будто бы они боялись чего-то.

Сам пропускной пункт представлял собой огромное фортификационное сооружение. Над огромными воротами, в которые упиралась дорога, нависало что-то похожее на мост усеянный амбразурами. Охрана внушала доверия и даже устрашала, в амбразурах виднелись пулемёты, а на сторожевой вышке, находившийся внутри периметра как я понимаю, несли свою службу два снайпера.

Оглядевшись по сторонам, я увидел занесённый снегом дот, не знаю, был ли он в боевой готовности, но я точно знаю, что оказаться перед ним мне не хотелось бы.