Юлия Каштанова - Второй шанс для героя. Часть 1

– Кстати, Элеонора, ты восхитительно поешь, – произнес он. –

И танцуешь замечательно.

«Подхалим», подумал Генри.

– Присоединишься к нам? – осведомилась хозяйка.

– Чуть позже, – пообещал припозднившийся гость, – я еще

должен успеть кое с кем договорить… Но сначала…

Генри вдруг осознал, что с созерцанием недоеденного куска

и медитацией на вилку пора завязывать: еще немного, и Альянс

опередит их во всём, даже в праве на внимание хозяйки. Призрак

и Ветер явно ничего предпринимать не собирались. Поборовшись

со здравым смыслом и убедив его немного ослабить хватку, он отодвинул стул.

– Эл, – произнес он, стараясь не смотреть в глаза хозяйки, – не

составишь мне компанию на следующий танец?

Над столом повисла тишина: все замерли в ожидании реакции – кто с любопытством, кто со злорадством, кто с нетерпением.

Элеонора в легком удивлении подняла брови.

– Не знала, что ты любишь танцевать… Конечно, я не против.

«Хорошо, что не сказала «умеешь»!» – подумал Генри. Он не

злился: она говорила настолько просто и искренне, что ему даже в

голову не пришло заподозрить ее в насмешке. И танцевала Элеонора очень хорошо, и куда увереннее, чем он, при этом смотрела на

партнера настолько дерзко, что это его снова смутило. «Неужто она

так на всех смотрит? – подумалось Генри. – Не удивительно тогда, что ее боятся!».

Танец оказался довольно сложный, Генри едва вспоминал

движения.

– Скажи, а почему ты не танцуешь простые вальсы? – поинтересовался он, больше чтобы завести беседу и не казаться простым

столбом хотя бы самому себе.

– Голова кружится, – просто призналась Элеонора. Она вела

себя непринужденно, и Генри стало неловко. Он привык к женщи-57

Юлия Каштанова

нам другого сорта, а эту никак не мог отнести ни к одной привычной категории.

Музыка становилась всё громче и громче, и вот на последнем

аккорде зал вдруг осветила яркая вспышка, а следом за ней ударил

гром такой силы, что у присутствующих заложило уши и противно

засвистели колонки.

– Что это? – только и успел спросить кто-то, когда послышался

второй удар. Налетел ветер, разметав створки окон и балконной

двери, а дальше по стенам, листьям, подоконникам и скатам часто-часто застучал ливень.

Пары распались, гости бросились к окнам.

– Пойду проверю, как там двери! – крикнул Дас.

Элеонора, впрочем, тоже не собиралась оставаться в стороне.

Как только музыка стихла (а за грохотом ливня ее почти не было

слышно), она, подобрав длинный подол платья, побежала к балкону.

– Ты куда? – крикнул Генри, который не успел сориентироваться от столь быстрой смены событий. – Помокнешь и просту-дишься!

Но хозяйка, казалось, его не слышала, потому он не нашел

ничего лучшего, кроме как последовать за ней.

Ливень был действительно сильный, неистово хлестал по стенам и окнам, обдавая особо зазевавшихся потоками ледяной воды.

Низкое небо озаряли гигантские ветки молний белого, лилового

и голубого оттенков. Новый раскат грома раскололся прямо над

головой, Элеонора вздрогнула и отшатнулась, натолкнувшись на

стоящего позади Генри, так же завороженного пугающей красотой

природного гнева. Погодная фата-моргана была великолепным до-вершением к прекрасному спектаклю, разыгранному хозяевами.

Генри и сам любил наблюдать за грозой, а здесь она была гораздо

ближе, чем если смотреть из окна дома в Санкт-Петербурге.

– Ну, я же говорил, ты уже дрожишь, – усмехнулся он через

силу, стараясь переключить внимание с дурманящего зрелища.

– Это не от холода, это от неожиданности, – улыбнулась Элеонора, повернувшись к нему. Волосы ее намокли от брызг и при-липли ко лбу, глаза горели сильнее сверкающих молний восторгом

и радостью. Наверное, так же они горели, когда Испания одержи-58

Второй шанс для героя

вала очередную победу. Он тоже невольно улыбнулся, но так и не

нашел что сказать – только руками развел.

– Кстати, спасибо за танец, – произнесла она так же просто и

тепло, как всегда благодарила.

– Пожалуйста, – пробормотал Генри, пряча лицо: он не привык выслушивать такие слова даже от друзей, потому испугался, что выражение его выдаст. Впервые у него родилось двойственное

чувство: с одной стороны, он успел на мгновение пожалеть, что

приехал, с другой, не представлял себе, как бы он существовал, слушая лишь рассказы о том, как прошла встреча. Да он бы самого