Генри Каттнер - Мелкие детали

Внезапные большие перемены просто нереальны. Города, полные небоскребов, не вырастают за одну ночь, космические корабли не полетят ни с того ни с сего к другим планетам. И все потому, что люди изменяются медленнее, чем предметы. После возрождения приходят хаос и революция. Если у людей достаточно сил.

Тогда, в 1945 году, сил было с избытком.

Возникали сотни планов строительства нового мира, и у каждого были свои сторонники, зачастую фанатичные.

Тогда выбрали Гардинга, потому что он обещал нормальность. Люди устали после войны и хотели вновь заползти в лоно 1912 года. Они не желали новых экспериментов, которые могли бы еще более усложнить жизнь.

Еще перед поражением Японии дорога в будущее была четко очерчена — сотни планов и сотни фанатиков. И мощное оружие. Выбор какого-то одного плана повлек бы за собой сопротивление и смертельную опасность для цивилизации, потому что к 1945 году развитие науки и техники позволило изобрести оружие слишком большой разрушительной силы, чтобы его осмелился употребить кто-либо, кроме фанатиков.

Все сходились на одном — на платформе Гардинга. Довоенная безопасность, добрый старый образ жизни. Пропаганда в этом направлении была очень легкой — люди жаждали отдыха.

Вот они и отдыхали, а Утопия все не наступала. Однако появлялись определенные изменения.

Плавные линии не были обязательны для наземных машин, и от них отказались.

Спиртные опьяняли, однако не вызывали отравления.

Децем фиш 7.

Села плюс.

Но официально — никаких перемен. Люди были довольны и чувствовали себя в безопасности, обретя, как казалось, старый, проверенный образ жизни. Кроме того, возможно, они бессознательно приспосабливались, и теперь им казалось естественным, что сегодня децем фиш 7.

Горстка же неприспособившихся, которые не могли принять психофоны…

Дейв был репортером и по профессиональной привычке разговорил Мэри. Для этого пришлось немного выпить и при этом так направлять разговор, чтобы не коснуться Энди, который умер, но много чего делал во времена, когда еще использовались телефоны.

— Люди теперь другие, — сказала Мэри. — Это так, словно… не знаю даже, как сказать. Чего-то они добиваются, но я не знаю, чего. Помню когда-то в школе всем очень хотелось выиграть у команды Тех Хай. Мне это было безразлично, но всем другим — нет. Началось что-то вроде массовой истерии. Где-то глубоко в себе все работали на эту победу, а я никак не могла этого понять. Ну и что, если не выиграем? Что тогда?

— Ты — антиобщественный тип, — заметил Теннинг.

— Теперь тоже что-то висит в воздухе. Все опять работают для победы над Тех Хай. Вот только не я и не… — Она махнула рукой. — Людей вроде нас это даже не волнует.

— Когда-то я работал в редакции "Стара", — сказал он. — Теперь они переехали, правда?

— Конечно, как и все газеты. Их где-то издают, только никто не знает, где.

— А ты… читала "Стар"?

— Я не хочу ничего читать.

— Я имел в виду этого фельетониста… Теннинга.

Она пожала плечами.

— Я знаю, о ком ты говоришь. Он теперь не работает в "Старе". Перешел на местную радиостанцию.

— Это… радио…

— Уже нет. Теннинг сейчас популярен, Дейв. Все его слушают.

— О чем он говорит?

— Сплетни. Политика. Люди это слушают…

"Итак, люди слушают этого чертового двойника, а он формирует общественное мнение. Формирует так, как того хотят важные персоны. Именно поэтому меня схватили в тысяча девятьсот сорок пятом. Я не занимал тогда высокого положения, но меня слушали. Я пользовался популярностью. Посадить на ключевые места нужных людей, которые будут проводить их план…

Дублеры, двойники на определенных местах. Безболезненная психологическая процедура, политая лакрицей пропаганда. И мир покатился вперед, оставляя позади настоящего Дейва Теннинга — огромный шар, толкаемый тысячами двойников, менял курс и набирал скорость.

Ну ладно, может, сам план и был хорош, но Дейв Теннинг слишком долго был узником".

— У меня есть друзья… точнее, были, — сказал он. — Мэри, как мне связаться с человеком по имени Пелхэм?

— Не знаю.

— Ройс Пелхэм. Он издавал "Стар".

— Закажи еще выпить.

— Это очень важно.

Она встала.

— Хорошо, Дейв, я устрою это.

И она вошла в кабину психофона. Теннинг сидел и ждал.

Ночь была теплой, стакан, охлаждаемый по принципу индукции, приятен на ощупь. Пивная в трущобах, вонючая и не очень чистая, с засыхающими деревцами в кадках, казалось, растворяется в лунном сиянии.