Генри Каттнер: Тень на стене

Все это было сказано быстро и бесстрастно, словно заученный урок. Рука Кина скользнула по стене за его спиной, и в дубовой панели появился черный прямоугольник. Я встал.

— Делай, как он велит, Энн, — сказал я. — Может, потом…

— И не надейтесь, — прервал меня Кин, нетерпеливо поигрывая оружием. — Случая не будет. Быстрее!

Мы вошли в отверстие, Кин шел следом. Он нажал выключатель, и проход осветился. Это был узкий туннель, пробитый в скале, он тянулся футов на десять и кончался у крутой лестницы. Кин провел нас вниз, задвинув сначала плиту в стене.

— Она хорошо замаскирована, — сообщил он, указывая на металлическую обшивку. — Этот рычаг открывает ее изнутри, но никто, кроме меня самого, не найдет пружины, которая открывает ее снаружи. Полиция может хоть разрушить дом, но этого прохода не найдет.

Это стоило запомнить, хотя в тот момент толку от этих сведений было мало. Мы с Энн спускались по лестнице, пока она не кончилась в другом коротком коридоре. Дальнейший путь преграждала дверь из стальных прутьев. Кин открыл ее и сунул ключ в карман. Коридор, где мы оказались, был слабо освещен, и в нем стояли несколько стульев; пространство же за решетчатой дверью было совершенно темным.

Кин открыл дверь и жестом приказал мне входить. Закрыв ее за мной, повернулся к Энн. Я заметил, что лицо ее мертвенно-бледно.

То, что произошло потом, заставило меня яростно выругаться. Кин вдруг взмахнул пистолетом и ударил Энн по голове.

Девушка слишком поздно поняла его намерения. Она подняла руку, но не успела заслониться от удара. Беззвучно опустилась она на землю, из виска ее сочилась кровь. Кин перешагнул через нее и подошел к выключателю, вмонтированному в стену.

Невыносимо яркий, кинжальный свет резанул по глазам. Я крепко зажмурятся, потом открыл глаза и осмотрелся. Я был в жертвенной пещере, которую только что видел на экране. Высоко на стенах крепились камеры, они уже работали. Ослепительные дуговые лампы заливали меня светом со всех сторон.

Серый занавес отделял часть помещения у противоположной стены, но сейчас он был поднят и открывал глубокую нишу. В нише стоял какой-то предмет — бочковатый, высотой футов десять, ощетинившийся шипами и увенчанный камнем, который пульсировал холодным сиянием. Этот предмет, серый и блестящий, словно лакированный, явно был прототипом киновского ацтекского бога.

Странно: глядя на эту штуку, я почувствовал, что самообладание возвращается ко мне. Это, разумеется, была модель, бездушная и мертвая, поскольку в существе такой вот формы не могло быть жизни. Правда, Кин вполне мог установить в нем какие-нибудь механизмы.

— Как видите, Хэвиленд, — заговорил Кин из-за решетки, — это создание существует на самом деле. Я наткнулся на его след в древних пергаментах, которые нашел в Библиотеке Хантингтона. Оно описывалось как интересная составляющая фольклора, но я заметил в этом нечто большее. Снимая в Мексике "Обезьяну Бога", я нашел разрушенный храм и то, что покоилось под алтарем.

Он коснулся выключателя, и из ниши позади существа вырвался свет. Я быстро повернулся. За моей спиной на стене поднялась моя собственная гротескно вытянутая тень, а рядом виднелось бесформенное пятно темноты, которое я недавно видел на экране.

Повернувшись спиной к Кину, я сунул руку в карман и тронул тяжелое пресс-папье, которое прихватил со стола. Сначала я хотел швырнуть его в Кина, но потом решил приберечь. Прутья решетки были слишком часты, кроме того, наш гостеприимный хозяин тут же застрелил бы меня.

Тут мое внимание привлекла тень на стене — она шевельнулась. Потом поднялась, слабо раскачиваясь, шипы ее удлинялись. Существо уже не было бездушным и мертвым. Я резко повернулся и увидел, что предмет, отбрасывающий тень, невероятно переменился.

Он не имел уже бочкообразной формы. С дюжину гладких, поблескивающих отростков с уплощенными присосками на конце поддерживали стройное змеиное тело. И по всей длине этого серого столба выросли щупальца. Они росли и мерзко извивались по мере того, как этот воплощенный кошмар пробуждался к жизни. Кин не лгал. Чудовищный свидетель далекого прошлого, которого Кин привез из ацтекского капища, выбирался из ниши — бесчисленное множество щупалец, оживленных вечным голодом.

Спас меня Кин. Он увидел, что я стою неподвижно, парализованный страхом перед гигантским созданием, понял, что я лишаю его эффектнейших кадров, и крикнул. Его хриплый крик разрушил опутавшие меня чары. Я повернулся, пробежал через пещеру к выходу и там вцепился в решетку, срывая кожу с рук.