Александр Руджа - СССР-2061 (сборник)

Вдалеке еще щелкали выстрелы, но на этой улице царили удушливая жара и тишина. Вернувшись в магазин, Завалов обнаружил, что Хала выворачивает карманы раненой. Хотел сделать замечание, да передумал. Решил, что просто слишком устал. Когда на улице послышались шорохи и приглушенные голоса, Завалов подумал, что от жары и жажды начались галлюцинации. Он медленно поднялся, поудобнее перехватил ножку стула.

– Не ходи, Вадим! – отчаянным шепотом позвала Хала.

Пружинисто вскочив, повисла у него на руке.

– А если это наши?

– Если нет – тебя убьют! Сиди. Если ваши – сделают зачистку. Потом просканируют и сами нас найдут.

Завалов дернулся, но Хала держала слишком крепко. Показалось, что сейчас еще и зубами вцепится. Он рассерженно шикнул, кивнул на раненую.

– Ей сейчас врач нужен. Я рюкзак не беру. Если что – забирай и вали.

– А ты?!

Кружилась голова. Наверное, от удара случилось легкое сотрясение. А может, виновата какая-нибудь инфекция, попавшая в рану. И мысли о том, что в случае его смерти исходники программы могут попасть куда угодно. Да пошла она! Завалов не сразу сообразил, что кажется ему неправильным во всей этой сцене. Прикрыл глаза, пытаясь сосредоточиться.

– А почему тебя это волнует?

Хала открыла рот, собираясь что-то сказать, да так и застыла. Неожиданно оттолкнула его, шипя сквозь зубы ругательства. Уткнулась лбом в колени и замерла, тяжело дыша.

Завалов поднял ножку стула, медленно двинулся вдоль стеллажа к дверям. Выглянул, как ему казалось, осторожно. Увидел людей в форме и в ужасе спрятался обратно.

– Эй, кто там?

Сердце ушло в пятки.

– Кто там? Выходи с поднятыми руками!

«Они говорят по-русски, да?»

Требование повторили на английском и каком-то местном трескучем наречии. Завалов уронил бесполезную ножку стула, поднял руки и шагнул за порог.

– Не стреляйте! Я из лагеря. Из «Пылевого-4», база 16.

– Тю! – откликнулись ему с непередаваемым акцентом. – Нет больше твоего Пылевого, товарищ.

Копию электронной студгазеты с его фото на первой полосе мама загрузила в фоторамку. И долго выспрашивала у «Вади», почему он не хочет повесить рядом блестящую медаль в коробочке. Вадим Завалов пытался шутить в ответ. Но правда была в том, что он так и не понял, почему ему вручили награду. Женщина, которую он тащил на себе по мертвому городу, умерла месяца через два, как раз тогда, когда счастливая Алиса демонстрировала новоиспеченному дяде бойко агукающих тройняшек. Вернее, ногу та женщина потеряла сразу, ее отняли в полевом госпитале. А умерла уже потом, когда в очередном гуманитарном лагере разгорелась эпидемия чумы. Первобытная болезнь, которая, к счастью, не могла проскользнуть сквозь границу Союза. Завалов наводил справки, но ни семье, ни друзьям рассказать так и не смог. Им было не до того. Заголовки новостей рапортовали об успехах марсианской экспедиции, и разговоров в те поры только и было, что о космосе.

На фоне чужого энтузиазма Завалов ощущал себя поездом, слетевшим с рельсов на полном ходу. Когда он вернулся с больничного, на кафедре кипела работа. Заведующий лабораторией Савельев отправил в архив все заваловские материалы, и на освободившихся от «лишнего» серверах уже считался чей-то чужой, сулящий огромные перспективы, проект. Ждать помощи было не от кого.

– Статистика группы в этом семестре, конечно, оставляет желать лучшего, – пояснил Савельев. – Но в минус не ушли. А вот у тебя лично, Завалов…

В сухом остатке у него выходило шесть часов работы в полевых условиях и четыре недели приключений в госпиталях и больницах. Какая-то песчаная зараза, попавшая в рану и начисто проигнорировавшая советские прививки, свалила его с ног тем же вечером, когда Завалов уже обрадовался, что выбрался из переделки живым и здоровым, отделавшись всего тремя швами. Радость оказалась преждевременной.

– И подготовительная работа была проведена халатным образом, – говорил Савельев, хоть Завалов и помнил отлично, кто подгонял его и ставил жесткие сроки.

Вадим со всем согласился, написал пару объяснительных о нерациональном использовании казенного оборудования и попытался вникнуть в новый групповой проект. Работать не хотелось. Но работать было нужно.

Полгода спустя исчезла Хала. Батарейки ее имплантатов могли держать заряд всего пару-тройку дней, а потому Завалов не строил никаких предположений по поводу ее судьбы. В лэптопе от Халы остались лишь строчки загруженных данных, но Завалов перебирал их медленно, скорее, уже по привычке. Не бросать же анализ незавершенным. Ночами он спал крепко, без снов, чему способствовали сильнодействующие таблетки, выписанные врачами еще на базе. А днем какое-то навязчивое ощущение неправильности не давало ему спокойно жить.