Михаил Пухов - Семя зла (сборник)

Лес был по-прежнему далеко. Когда дорогу строили, все здешние деревья вырвали с корнем, и теперь вокруг расстилался пустырь: ромашки по голой глине. Месяц назад, на субботнике, вдоль дороги посадили другие деревья, и они стояли как под линеечку, заботливо привязанные к колышкам. А над их тощими макушками, хилыми веточками и только что вылупившимися листочками возвышался могучий исполин непонятной породы, с крупными листьями и густыми ветвями, начинавшимися почти от земли.

«Надо же! — думал Игорь про дерево, в которое превратился Глакт. — Уцелело каким-то чудом от всеобщего корчевания. Вероятно, здорово быть деревом. Оно ни о чем не думает, растет себе и растет. И нам все равно, злое оно или доброе. Да и ему все равно».

— Вот бы с ним поменяться, — сказал он. — Мне всегда хотелось стать деревом. Вот таким же: могучим, безразличным. Стоять и покачивать ветвями. Никуда не спешить, от всего отрешиться, стать равнодушным…

Глаза Нины на мгновение подобрели, стали мечтательными, но тут же сузились снова.

— Какой же ты злой! Опять развлекаешься?

— Отнюдь. Разве захочет злой превращаться в дерево?

Они медленно подходили к Глакту, пока не замечавшему их приближения. Чуткие анализаторы, спрятанные в глубине его преображенного тела, терпеливо искали. Планета была так богата флорой и фауной, что трудно даже подобрать для нее хорошее название. Но ничего особо оригинального пока что не обнаруживалось. Мелкие организмы сновали вокруг, трепеща крылышками. Но у Глакта есть крылья получше. Другие организмы ползали по земле. Конечности? Он владел великолепным набором конечностей, взятых в разное время у самых различных существ.

Оставалось последнее. Глакт по опыту знал, что легче всего найти что-нибудь в группе органов, управляющих поведением. Но нервная система местных существ не вышла из эмбрионального состояния. Тоска захлестывала тело Тлакта, когда он заметил два приближающихся к нему организма с развитыми мозгами.

— Нет, ты злой! — повторила Нина.

— Пускай, — усмехнулся Игорь. — Когда я стану деревом, все мое зло уйдет в землю. Как электричество. Земля большая, вытерпит.

Нервная система двуногих, стоявших рядом с Глактом, была развитой, но стандартной. Ни единого нового блока! Последняя плотина рушилась под напором тоски, когда вдруг анализаторы Глакта наткнулись на то, что требовалось.

Это был даже не нервный узел. Обнаруженная деталь была нематериальной, подобно рядовым мозговым программам. Но она не сводилась к чисто информационным процессам и алгоритмам. Невыразимая на языке привычных понятий, она пряталась где-то внутри, но работала как экран, прикрывающий психику от разрушительного действия одиночества. От той самой тоски, что заполняла девять десятых времени Глакта.

Трансплантатор давно уже пребывал в полной готовности. Конечно, нематериальные вещи нетрудно копировать, но еще проще изымать их целиком. Для такой операции даже не обязательно разбирать организм.

Что-то произошло. На Игоря обрушилась пустота, и он остался один на один с бесчувственным миром, в котором не было ничего, кроме жестокости. Дул ветер в лицо. Мимо с лязгом проносились механические чудовища. Он их ненавидел; они отвечали тем же, но не замечали его, стоявшего неподвижно. Обнаружив, убили бы. Это были враги. Враги таились всюду, их было множество.

Их скрывала непроницаемая листва дерева, под которым он стоял. Густые ветви обкрадывали его, похищали воздух и солнечный свет. Одна из них хрустнула у него в руках, но он тут же одумался. Увидел еще одного врага, очень опасного. Женщину.

Тем временем Глакт, в строгом соответствии с новой духовной программой, с удивлением радовался всему, что его окружало. Впервые с мига рождения он не чувствовал себя одиноким. Он стал обыкновенным существом — одним из многих миллиардов. Тоска исчезла, он был слит с природой в одно, составлял единое целое со всеми организмами, что ползали, щебетали, росли вокруг него. Он любил их, и ветер, и сознание собственного существования. Это было странное, но весьма приятное чувство. А главное — оно само заставляло дарить себя всем. И Глакт ничего не терял от немыслимой прежде щедрости…

Что-то произошло. Нет — все осталось как было. По шоссе проносились машины. Сквозь густую крону пробивалось солнце, небо было безоблачно синим. Рядом стояла Нина и смотрела на Игоря испуганными большими глазами. Она сжимала в руке ветку с крупными зелеными листьями. Из свежего разлома сочилась прозрачная жидкость. Все, казалось, вернулось, но что-то было не так.