Николай Басов - Мир вечного полдня

Остальные черепахи шагали дальше. Ростик пересчитал их. Пять черепах и неизвестное количество богомолов нового вида.

Внезапно в круг его зрения попал один из этих прозрачных. Он крался по земному еще чернозему, но вдруг оказался на более светлом песке. И тут же его силуэт, какое-то время сохраняющий почти графическую четкость, расплылся, голова и лапы стали светлеть, а спустя десять секунд он снова стал почти невидимым даже в свете ракеты.

— Они мимикрируют, — проговорил Ростик.

— Кто? — спросил Антон. И вдруг рассвирепел: — Слушай, ты будешь стрелять?

Но Ростик ему даже не ответил. За спиной атакующих существ он увидел совершенно новых насекомых, похожих даже не на богомолов, а на кузнечиков, около метра длиной. Эти кузнецы, не обращая внимания на стрельбу, рылись в песке, а когда падал кто-то из сраженных, они подхватывали его и уносили с поля боя. Добыча металла из раненых стала куда организованнее.

— Опять что-то новое, — произнес Ростик. — Кузнецы с очень большими и яркими глазами.

— Дай посмотреть, — попросил Пестель.

— А воевать кто будет? — проворчал на этот раз даже Ким.

Чтобы его успокоить, Ростик взял автомат и выпулил целый рожок, целясь в слабые тени, остающиеся от мимикрирующих солдат. Когда он взялся за следующий магазин, слева раздались крики и прогремел взрыв гранаты.

Ростик пробежал по окопу в соседнюю ячейку, откуда был лучше виден тот угол, и только тогда понял, что прозрачные, на которых тут не обратили внимания, подошли очень близко. До них осталось метров тридцать, если не меньше. Они бы даже ворвались в окопы, если бы… Если бы не наткнулись на колючую проволоку. Тут они попытались ее сматывать, прямо под убийственным огнем, теряя своих пачками… Ростик вернулся, стало ясно, что главное направление атаки все-таки определяют черепахи. Тем временем, заставляя приседать то одну из них, то другую, Достальский остановил их. Ту, что шагала в центре, даже удалось завалить из бронебойного ружья. Она ворочалась огромной грудой метрах в трехстах перед окопами…

Вдруг бой угас. Из пяти черепах три просто повернулись и убежали, в прямом смысле поджимая хвосты. Ту, которую ранили, богомолы очень хладнокровно прикончили, потом опутали веревками и стали утаскивать, как обычно, в свой тыл. Последней черепахе в последний момент удалось перебить задние ноги. Она ползла на передних, воя писклявым голоском.

К утру совсем успокоилось, кое-кто даже улучил время поспать. Зато едва с той стороны, которую теперь решено было считать востоком, хотя на Земле восток был совсем иной, приползло пятно света, в часть прикатил Борщагов. Он был на своей черной «Волге». Она поурчала холеным мотором у командирской землянки, а потом ее от греха закатили в какой-то сарай.

Борщагов выслушал Достальского, приказал построить батальон и вытянулся перед строем, чтобы проорать благодарность за службу. В этот момент его круглая, лоснящаяся физиономия излучала такой свет, что становилось ясно — он видит себя если не Суворовым, то уж Жуковым точно.

Рядом с ним в капитанской полевой форме, очень спокойно, даже, пожалуй, со скукой, осматривался по сторонам Дондик. Ростику это не понравилось, но что означало, он еще не знал.

С начальством прибыл и Эдик, этот просто цвел. Когда строй наконец распустили, он заметил ребят, подошел к ним и, с интересом осмотрев, вдруг сказал:

— Знаете, я решил, что все нужно зафиксировать.

— Что все? — не понял Антон.

— Все это, — журналист обвел рукой поле, с которого кузнечики уже убрали большую часть трупов погибших ночью. — И вас тоже. — Он помолчал, чтобы все прониклись, а потом выпалил: — Я начал писать книгу.

— Книга — это хорошо, — отметил Пестель. — Если она честная, конечно.

Но Эдик и не думал обижаться. Вдруг он засуетился.

— Ох, что же это, я ведь газеты привез.

— Действительно, что же это ты? — отозвался Ростик. — Давай скорее!

Эдик сбегал к начальственной машине и приволок кипу листков серой бумаги. Они мигом разлетелись по рукам.

Эдик заблуждался, это были не газеты. Это были листовки. Ким вежливо повертел одну из них, потом подошел к Ростику.

— Давай махнемся, может, у тебя получше?

Ростик пожал плечами, отдал ему свой экземпляр, потом посмотрел на вновь полученный. Те же слова, только набранные в другом порядке.

«И теперь, когда в год пятидесятилетия нашего славного исторического праздника на нас обрушилось временное испытание, нам всем, как одному…»