Джеймс Уайт - Большая операция

«Веспасиан» приземлился жестко, но без катастрофических последствий.

Другой крейсер занял место над сорок третьим туннелем, а вертолеты и наземные машины бросились на помощь к потерпевшему аварию кораблю. Они достигли «Веспасиана» одновременно с большой группой инструментов, которые, понятно, помогать вовсе не собирались.

Неожиданно экран заполнила голова Дермода.

– Доктор Конвей, – обратился к нему взбешенный командующий ледяным тоном, – это не первый случай, когда корабли вокруг меня превращается в металлолом, но я не могу сказать, что со временем привык к подобным ощущениям. Авария произошла из-за того, что практически весь вес корабля был перенесен на единственный узконаправленный луч прессора. В результате несущая конструкция прогнулась и чуть было не разнесла корабль.

Его голос слегка потеплел, но не надолго.

– Если мы собираемся держать жгуты на каждом туннеле, а инструменты будут атаковать каждую перемычку, то, похоже, мне придется сделать следующее, – продолжал он, – либо я отзываю свои корабли для капитальной реконструкции, либо использую их в течение часа или около того за один раз и проверяю их на предмет возможных конструктивных неполадок после каждого дежурства. Но это вовлечет гораздо большее количество кораблей в непродуктивную деятельность, и чем длиннее будет разрез, тем больше будет туннелей, на которых нам придется сидеть, и тем медленнее будет продвигаться работа. Операция быстро становится логически невозможной, число людских и материальных потерь делает ее неотличимой от полномасштабного сражения. Если бы я думал, что единственным результатом операции будет удовлетворение вашего медицинского любопытства, доктор, и любопытства моих специалистов по культурным контактам, то я уже сейчас сказал бы твердое «нет». У меня мозги полицейского, а не солдата. Федерация предпочитает именно это. Я не гоняюсь за славой в...

Машина дернулась, и на мгновение к Конвею пришло чувство, которое в данных обстоятельствах было невозможным, – чувство свободного полета.

Затем раздался треск, и корпус ударился о каменистый грунт. Машина упала на бок, дважды перевернулась и продолжила движение вперед, соскальзывая на одну из сторон. Звук инструментов, бьющихся об обшивку, становился оглушительным.

Лоб командующего прорезали две вертикальные морщины.

– Какие-нибудь сложности, доктор?

Постоянный грохот инструментов путал мысли.

Конвей утвердительно кивнул и стал объяснять:

– Я не ожидал нападения на перемычки, но теперь я понимаю, что пациент просто пытается защитить те места, которые, как он считает, подвергаются наибольшей опасности. Я также теперь понимаю, что его чувство осязания не ограничивается верхней поверхностью. Понимаете, он слеп, глух и нем, но похоже, что он способен осязать в трех измерениях. Глазные растения и нервные корневые системы у нижней поверхности дают лишь смутное, недетализированное представление о давлении в том или ином месте.

Чтобы узнать мелкие детали, существо посылает инструменты, которые очень чувствительны – чувствительны настолько, что способны с помощью крыльев осязать потоки воздуха, когда они принимают форму дельтаплана, и по собственной воле могут принимать форму исследуемого предмета. Наш пациент очень быстро обучается, поэтому дельтаплан, который я ему показал, обошелся нам в немалое число жизней...

– Доктор Конвей! – грубо перебил его командующий. – Вы пытаетесь то ли принести свои извинения, то ли прочитать мне очень подробную лекцию о вещах, которые я уже знаю. Выслушивать ни то, ни другое у меня нет времени. Мы стоим перед лицом серьезных хирургических и тактических проблем.

Конвей отчаянно затряс головой. У него появилось ощущение, будто сам он только что произнес или подумал о чем-то важном, но о чем именно, никак не мог вспомнить. Чтобы снова вытащить мысль на свет, ему было необходимо продолжить цепь своих рассуждений.

И он продолжил:

– Пациент видит и испытывает все чувства посредством осязания. До сих пор все контакты обычно происходили через инструменты. Они являются мысленно управляемым продолжением органов чувств внутри тела и на коротком расстоянии от него. Наше собственное мысленное излучение гораздо интенсивнее, чем у существа, но оно резко ограничено по дальности.

Ситуация напоминает двух фехтовальщиков, которые пытаются общаться лишь с помощью кончиков своих рапир...

Конвей резко замолчал, так как обнаружил, что обращается к пустому экрану. Все три телевизора светились, но ни звука, ни изображения не было.