Джеймс Уайт - Большая операция

– На совещании, – неожиданно начал Эдвардс, – вы упомянули о других, менее насущных проблемах. Насколько я понимаю, набор таких толстокожих существ, как Гарот, – одна из них. Об остальных я просто не решаюсь спрашивать...

– Во время широкомасштабного медицинского обследования, – объяснил Конвей, – нам понадобятся консультации прямо на местах. Это означает присутствие врачей, медсестер, опытных лаборантов, способных тут же производить анализы образцов как можно большего количества видов. Я собираюсь поговорить с Торннастором, чтобы он отпустил с нами кое-кого из патологов...

Неожиданно Приликла дернулся в сторону и чуть было не угодил своей карандашеподобной ногой в десерт Маннона. На лету он слегка подрагивал – явный признак того, что за столом кто-то излучал сильные и сложные эмоции.

– Опять же, я не Приликла, – сказал Маннон, – но, судя по поведению нашего друга эмпата, осмелюсь предположить, что вы ищете – и пытаетесь это оправдать – более тесного контакта с отделением патологии, в особенности с патологом по имени Мэрчисон. Не так ли, доктор?

– Полагаю, мои эмоции – это мои эмоции, – ответил Конвей.

– Я не произнес ни слова, – поспешно стал оправдываться Приликла, все еще с трудом удерживаясь над столом.

– Кто такой Мэрчисон? – поинтересовался Эдвардс.

– О, это женская особь земного типа, классификация ДБДГ, – послышался из транслятора голос Гарота. – Очень опытная сестра, она может ассистировать при операциях над более чем тридцатью различными видами существ. Я нахожу ее весьма привлекательной и вежливой настолько, что способен не замечать – для меня это физически отталкивающе – куски мяса, покрывающие большую часть ее мышц.

– И вы собираетесь взять ее с собой на Драмбо, Конвей? У Корпуса мониторов и его офицеров весьма старомодные понятия о смешанных командах, даже в случае дальних разведывательных полетов.

– Даже, если у него будет хоть полшанса, – с серьезным видом заявил Маннон.

– Конвей, вам надо бы жениться на девушке.

– Он уже женился.

– О-о!

– В некотором роде, майор, тут весьма примечательное заведение, – рассмеявшись, сказал Маннон, – полное странных и своеобразных обычаев.

Возьмем, к примеру, секс. Для большинства работающих здесь существ это либо непрекращающийся, непроизвольный общественный процесс, необходимый почти так же, как воздух, либо это физиологическое землетрясение, которое длится, скажем, три дня в году. Эти существа приходят в замешательство от ритуалов и сложностей, связанных с выбором пары и совокуплением у нашей расы, хотя, по общему признанию, в сравнении с сексуальной жизнью некоторых из них наша выглядит так же просто, как перекрестное опыление.

Но вот к чему я клоню, – продолжал Маннон. – Большинство из наших инопланетян просто не понимают, почему наши женщины должны терять свою личность, отдавать самое ценное, что у них есть, – свое имя. Для многих из них это попахивает рабством или по крайней мере какой-то второсортностью, а для многих выглядит просто глупостью. Они не понимают, почему земные женщины – врачи, медсестры, лаборантки – должны менять свою личность, брать имя, принадлежащее другой личности, по чисто эмоциональным причинам.

Впрочем, регистрационный компьютер тоже этого не понимает. Поэтому они сохраняют свои профессиональные имена, подобно актрисам и представительницам схожих профессий, и все время используют только их, чтобы не смущать инопланетян, которые...

– Он уже понял, к чему вы клоните, – сухо заметил Конвей. – Но иногда мне хочется, чтобы вы объяснили мне разницу между женщиной непрофессионалом и профессионалкой.

– Конечно, в неофициальной обстановке они ведут себя по-другому, – не обращая внимания на Конвея, продолжал Маннон. – Некоторые из них даже позволяют себе называть друг друга по имени.

– Нам необходима команда патологов. – Теперь уже Конвей игнорировал Маннона. – Но еще больше нам нужна помощь от местных медиков.

Соотечественники Саррешана из-за своих физиологических особенностей могут оказать нам лишь психологическую поддержку, а это значит, что все зависит от того, установим ли мы сотрудничество с местными лекарями. И вот тут в игру вступает Приликла. Вы следили за эмоциональным излучением драмба во время совещания. Есть там что-нибудь?

– Боюсь, что нет, друг Конвей, – ответил эмпат. – На протяжении всего совещания он был в сознании и воспринимал окружающее, но не реагировал на то, что говорилось и делалось в форме сосредоточенного мышления. Он излучал только чувства благополучия, пресыщенности и самоудовлетворения.