Иван Безродный - Няня

В дверь постучали. Доктор серьезно посмотрел на меня, приложив палец к губам, прошептал: «Мы не пили ни грамма» и, придерживаясь рукой за стенку, пошел открывать дверь. Иногда я поражаюсь его наивности.

За дверью оказался Штурвал.

— Какая сука бросила харч у меня в кабине? — спросил он.

— Если ты ищешь суку, то здесь ты не по адресу, — заплетающимся языком произнес Клистир.

Штурвал поморщился и отмахнулся от запаха, который шел изо рта доктора.

— Ну ты и нажрался сегодня!

— Ничего подобного, — с расстановкой сказал Клистир, отворачиваясь от Штурвала. — Меня просто укачало. Ты осторожнее корабль-то веди. Не дрова везешь.

Штурвал выхватил руку из-за спины и помахал перед носом Клистира какой-то белесой продолговатой мерзостью.

— Дерьмоплюйчик нашелся! Где он был-то? — с облегчением воскликнул доктор и потянулся за червяком, но Штурвал резко отдернул руку и сказал:

— Сейчас ты пойдешь ко мне в кабину и все вымоешь.

— Конечно, конечно, — пробормотал доктор, ловя дрожащей рукой дерьмоплюя.

— И еще. Если снова найду такое у себя на пульте — заставлю сожрать на моих глазах.

— Подумаешь, напугал, — проворчал Клистир, засовывая червяка в банку. — Под водку все пойдет. Ты сам виноват: надо было дверь запирать, чтобы посторонние по твоей кабине не шлялись. Ты что, не читал предписания о безопасности на космических кораблях?

— Жду у себя в кабине, — сказал Штурвал, выходя.

Доктор несколько секунд раскачивался, приводя свое тело в равновесие, затем махнул мне рукой и скомандовал:

— Ну, пошли!

— Куда пошли? — не понял я.

— На кудыкину гору. Что думаешь, пили вместе, а срач убирать я один должен?

Вот гаденыш! Мало того, что сам пьет всякую дрянь, так он и меня напаивает, устраивает дебош, разбрасывает по всему кораблю вещдоки своего скотства, да еще и заставляет меня это убирать. Если бы он не был моим другом, я бы его просто прибил.

Бяшиш увидел нас, когда мы вместе одним плазменным полотером ликвидировали следы нашей вчерашней радости.

— Опять надрались! — прорычал он. — Сколько вас можно предупреждать?! Знали же — сегодня утром посадка на Магнолии! После проведения операции засажу обоих в карцер на пять суток!

— Только с ящиком бренди, — весело ляпнул неунывающий док.

Бяшиш вспыхнул от гнева.

— И никаких увольнительных на планетах до четвертого класса в течение двух месяцев!

Он резко развернулся на каблуках и зашагал по коридору.

— Штурвал уже успел нас заложить, — мрачно заметил Клистир, когда мы, толкаясь, пытались одновременно воспользоваться одним писсуаром.

— Да вся команда и так уже все знает, — ответил я. — Ты ведь, небось, и Бяшишу под дверь нагадил, видел, какой он остервенелый. А еще и нарываться стал. Кто тебя за язык тянул?

Док невозмутимо насвистывал, выкатив из орбит глаза, словно глубоководная рыба.

— Ну… Согласись, в двух месяцах на борту тоже есть своя прелесть… Сколько можно умных и полезных книжек прочесть, сколько добрых дел сделать, например, заново перебрать Главный Двигатель, как тогда, помнишь, на Перцовке? А лучше всего — штудировать Уголовный Кодекс… — он с превеликим облегчением поплелся к умывальнику. — Нет, сегодня бриться не буду. Все равно уже попало от начальства…

— Вот и сиди сам на корабле два месяца, — отрезал я, опережая его и подскакивая под наиболее исправный кран.

Клистир невозмутимо пристроился тут же.

— Э, нет, брат, мы с тобою вместе попались! — он дружески похлопал меня по плечу. — Внеочередная вахта, да без тебя?! Да когда хоть такое было?!

Я готов был засыпать ему в глотку весь стиральный порошок из банки. Из большой двухкилограммовой банки…

К тому времени, как мы добрались до камбуза, все уже успели позавтракать. В столовой мы были одни. Омлет качал головой, посмеивался и ехидно косился на нас. Впрочем, возможно, мне это только показалось: я с бодуна всегда мнительный, а по лицу Омлета трудно понять, ухмыляется он или нет. Но о наших вчерашних похождениях он наверняка знал, как и все остальные.

Завтракали мы медленно: аппетита не было совершенно. Не успели мы толком допить свой утренний кофе, как взревела корабельная сирена — начиналась посадка.

— Скорее бежим в Камеру! — завопил док, наспех вытираясь салфеткой. — Если я не сяду в кресло, меня стошнит!

— Я сяду от тебя подальше, — злорадно хохотнул я, и мы выскочили в коридор.

В противоперегрузочной камере уже сидели Пряник и Пузырь.