Александр Руднев - Кассандра

Его вели через ярко освещенный коридор двухметровой ширины по рифленой металлической дорожке, подталкивая сзади резонаторами. Озираясь по сторонам, Карго невольно замедлял шаг, ожидая очередного толчка, однако сопровождающие с усмешкой лениво наблюдали за дикарем, пока тот топтался на месте, глазея на лампы и потолок, и лишь, когда пауза затягивалась, окрикивали в полголоса, показывая жестами на плавно уходящий вправо коридор.

Вскоре начались ответветвления в обе стороны, из которых то и дело выходили люди в разноцветных комбинезонах, однако, завидев обросшее дурно пахнущее существо, шарахались от него в сторону, стараясь прижаться к стене, пока процессия не пройдет мимо. Карго поежился и больше не останавливался, уткнувшись взглядом в стриженый затылок впереди идущего конвоира.

Понемногу приходя в себя после изнурительного полета, он поневоле стал сравнивать свою пещеру с этим сказочным великолепием, и сравнение это принесло смятение, сменившееся бессильной обидой и жалостью к самому себе и к тем несчастным, что остались там на Земле.

Карго не мог не заметить, что относились к нему совсем не как к пленному врагу. На лицах он видел брезгливость, удивление, интерес, но не ненависть. Руки были свободны, и он мог легко скрыться от своих конвоиров, предварительно их, как минимум, покалечив, однако эта идея сейчас казалась преждевременной.

Вскоре они остановились возле полупрозрачного помещения с несколькими мелкими отверстиями на потолке и стенах.

– Заходи! – приказал конвоир, но Карго сделал вид, что не понимает языка.

Один из сопровождавших потянулся к его одежде, но тут же оказался на полу, корчась от боли. Остальные, видно, не ожидая от него такой прыти, не сразу сообразили, что к чему, но потом сбили охотника с ног и несколько раз основательно приложились ботинками к его ребрам.

Пока Карго приходил в себя, с него сорвали вонючее, свернувшееся клочками шерсти, грязное одеяние и заперли в комнате. Ударившие по телу струи холодной воды моментально вернули Карго ясность мысли, и он, отскочив, попытался прижаться к стене, но вода била изо всех отверстий, не оставляя ему не единого шанса. Вскоре вода стала теплее, а затем и вовсе пошел пар.

Через десять минут поток прекратился, и из стен хлынул горячий сухой воздух. Дверь открылась, выпуская взлохмаченного пленника на свободу. Ему бросили комбинезон и ботинки. Новая одежда сидела как влитая, и Карго отметил, что тело памятью откликнулось на комфортное одеяние. Давно забытые запахи, ощущения и краски на мгновение унесли его куда-то в прошлую жизнь, где было тепло и сытно.

Убедившись, что бить его больше не собираются, Карго выпрямился и почувствовал, как ноги свело судорогой. В соседней комнате его ждал щуплый человек с какими-то блестящими предметами на поясе. На этот раз конвоиры повели себя более предусмотрительно и сначала продемонстрировали, что они хотят. Когда Карго, наконец, якобы понял, что ему хотят состричь волосы, он повиновался, после чего его затолкнули в стерильно белую комнату с кроватью посередине и закрыли дверь снаружи. Стены и пол на ощупь были мягкими, он готов был поспорить, что и потолок тоже. Подергал дверь – заперто.

***

Ирония настоящего заключается в том, что лишь оно одно существует в реальности, в отличие от прошлого и будущего, которые есть продукт нашего воображения – одно живет в воспоминаниях, а другое – в мечтах. Упрямая правда в том, что этот порядок соотношений неподвластен человеку. Как же сложилась бы жизнь каждого, если хотя бы на время все поменялось местами? Сколько можно было бы исправить ошибок! Или… наделать новых.

Потребность изменить свою судьбу зрела в сознании Гудвера с того момента, когда он начал понимать, что миру совершенно наплевать, кто он и что он думает о себе и об окружающих. Зрела, но так и не обрела видимые очертания. А может и не нужно ничего менять, может нужно наблюдать и вовремя «закрывать глаза» и «умывать» руки. Да и что такое судьба? Пожалуй, найдется немало тех, кто в нее верит, и столько же с ними несогласных.

В данный момент, лежа на кровати, Сит вообще с трудом понимал, где находился и что он здесь делал. Его рассеянный взгляд был устремлен к еле заметной точке на потолке, время от времени передвигавшейся то в одну, то в другую сторону. Потом насекомое, словно, решившись на смелый поступок, быстро заскользило на невидимой паутине вниз, едва не достигнув его лица, на котором не дрогнул ни один мускул. Повисев несколько секунд, раскачиваясь из стороны в сторону, паук, видимо, ощутив чужое дыхание, стремительно бросился назад к потолку и в один миг слился с ним, замерев темной точкой, растворившись среди множества таких же.