Логово со стенками из ласкутушки! Да я бы спала на полу из железных плиток, как на ринге, и выходила бы на бой голодная и даже без двойного боевого гребня на хвосте, лишь бы мне отдали детеныша.
Детеныши сильно мешают жить. Хотя бы потому, что их приходится прикреплять к себе, пока они маленькие и беззащитные. Но я держу в памяти картинки: вот мы с детенышем купаемся, вот я учу его перекручивать силовой луч внутри правой или левой ноги, чтобы сбрасывать затупившиеся когти, вот я кормлю его. И все эти картинки вместе, если смотреть их одну за другой, делают меня мягкой, словно только что снесенное яйцо в голубоватой кожистой оболочке. Я понимаю, что ради этого счастья можно пройти сквозь пять или даже шесть десятков поединков.
То, что детенышей временно забирают, - правильно. Мы сражаемся за право быть с ними - мы, самки. Мы вкладываем в каждый бой свою любовь к ним, и зрители получают прекрасные поединки. Зато, когда нам возвращают детенышей, мы можем растить их в прекрасных поселках на берегах больших и теплых озер. Самое лучшее время в жизни любой самки - пока она растит своего детеныша.
А за что сражаются самцы - даже думать противно. Некоторые даже за генопыль. Таких на ринге видно сразу - и их ненадолго хватает. Тренер по идеологии может помочь им отрастить и закрепить тело, но когда в бою нужно срочно что-то в этом теле менять - их вялая мыслеплоть часами не твердеет!
Поэтому самцы нас боятся и не любят.
- Пойдем? - спросила Кристина.
- Пойдем, - согласилась я.
Кристина очень милая. Ей не приходится напоминать, что широкая дорожка от дверей зала к трону - только моя. Она всегда идет рядом со мной по правой или левой дорожке, которые гораздо ниже. И неудивительно - она тоже женщина.
Мы пришли в помещение, где можно работать со всеми удобствами. Там темно, сыро, однако мыслеплоть выходит не округлыми комками, а продолговатыми, и ее легче перегонять от мембраны к нужному месту. Там я легла на мягконовое ложе, оно немного прогнулось подо мной, я закрыла обе пары глаз и раскрыла память. Кристина запела.
- Свет - потоком, луч - клубком, сила - светом по спирали, сила будит искру плоти, искра плоти расцветает…
Во мне напротив мембраны зародилось ядро будущего комка мыслеплоти. Сперва это немного болезненно - как будто в тебя тычут очень тонким и острым клыком. Потом искра обволакивается, мыслеплоть нарастает. Главное - чтобы она не стала крепнуть в тебе, иначе очень больно выталкивать ее наружу. Я боли не боюсь, я ведь снесла яйцо. Ни одна самка, которая сделала это, боли уже не боится.
- Сила обретает плоть, сила обретает плоть… - повторяла Кристина. - Ничего сильнее в мире не бывает и не будет…
Я напряглась, выгнулась и выпустила довольно большой ярко-красный ком. Перевела дух и погнала его к правому бедру - лепить шипастую пластину доспехов. Теперь в песне-настройке временно не было нужды.
- Еще правее, - подсказала Кристина, когда из пластины полез ряд шипов. - Еще. Вот тут. Умница, Дизи. Проверь длину и оставь заготовки.
Это мы с ней здорово придумали - в ряду шипов отращивать и закреплять их через один и оставлять не-доросшие мягкие шипы. Когда в бою мне обломают основные, из этих заготовок я прямо на ринге могу сделать новые, а закрепить их несложно, там не так уж велика поверхность.
Кристина - замечательный тренер по мясу. Когда мы с детенышем уедем к озерам, я заплачу ей, чтобы она жила с нами.
- Я хочу, чтобы ты была моей подругой вечно, - сказала я.
- И я этого тоже хочу, - ответила Кристина. - А еще я иногда слишком боюсь за тебя. Когда кончится контракт, мы уедем вместе. Ты получишь своего детеныша, и мы будем жить у озера…
- Ага…
- Значит, ты согласен?
В голосе главного тренера не чувствовалось удивления. Он просто уточнял факт. Шарить в его голове, пытаясь определить причину этого спокойствия, не хватало времени. У меня сейчас были заботы поважнее.
- Да, - подтвердил я. - Принимаю вызов.
- Вызов Дизи из “Шоу победоносных”?
- На условиях, предложенных мне три дня назад.
- За это время они несколько изменились, - сказал главный тренер.
- Условия стали?…
- Боюсь, они стали для тебя менее выгодными.
Ну, эти штучки мне знакомы.
- В таком случае, - сказал я, - бой теряет для меня всякий смысл. Вынужден снова от него отказаться.
Присутствовавший при нашем разговоре Додик издал звук, здорово напоминающий кряканье болотного жабеныша.
Я ждал.
- Хорошо, пусть условия будут такими, как тебе хочется, - сказал главный тренер.
Читать дальше