Алексей Соколов - Миротворцы карательного отряда

Джерри отложил ложку в сторону, наевшись. Немыслимо, но больше не хотелось.

– В самом деле? Но у нас ведь так почти всегда, – рассеяно проговорил он, всеми мыслями витая во сне.

Девятый покачал головой.

– Нет, сейчас что-то особенное. Пропал целый взвод. Бывает, знаю. Но! Никакого сигнала о помощи – ничего. Командование суетится, как никогда. Я слышал, Советники проявляют полную заинтересованность, – закончил он, акцентируя крайнее слово.

Третий, жуя, промычал что-то нечленораздельное и вопрошающе взглянул на тарелку Джерри. И хоть Третий, он же Толян, по его собственному утверждению – коренастый, не страдающий излишним весом, да и славный малый, Джерри понял, почему к Третьему прилипло прозвище Толстяк, и подвинул к нему свою недоеденную порцию.

Появившиеся совсем недавно мысли, приходившие на ум сразу, как Джерри просыпался, лишали аппетита. Что это за сон? Недавно, до того как Девятнадцатый, снайпер из их взвода, окончательно сбрендил и был направлен к Офицеру Доверия, этот чокнутый тип часто рассуждал о сновидениях: – «Почему солдаты всё это видят, если у них нет прошлого?»

Джерри бы на этот счёт поспорил – ведь они помнили, что Цитадель с самого детства воспитала своих бойцов! И как это так – нет прошлого? Откуда-то же все они взялись! Версия того же снайпера, что все они клоны, отпадала. «Не совсем… – возражал в ответ Девятнадцатый, – ведь эти воспоминания обрывочные и тусклые». Что он хотел этим сказать? Сумасшедший он и в Африке сумасшедший. Джерри вздохнул – раньше было проще – есть приказ, выполняй. Но теперь появлялись нежелательные вопросы – что было до начала миссий? До ЗАДАНИЙ ДЛЯ ВСЕОБЩЕГО БЛАГА? И вообще, чёрт бы их всех побрал, неужели его одного это интересует? Джерри с радостью бы это с кем-нибудь обсудил, но что-то теперь подсказывало ему, что такие идеи попадают под категорию «нежелательные разговоры» у службы безопасности.

Через несколько минут, успев проверить экипировку и оружие, попутно слушая инструкции Офицера Доверия, доносящиеся из громкоговорителей, не выключаемые никогда, даже во время сна, Джерри и несколько отрядов стояли в зале, перед казарменными ангарами. Он являл собой огромное железное помещение, подобное многим остальным, что были в Цитадели.

Эхо догм, казалось, заставляло стены вибрировать. Рокочущие слова принадлежали несомненно женщине, но из-за искажающих помех, делающих их механическими, они не вызывали каких-то особенных эмоций. Кроме, конечно, осознания своего СВЯЩЕННОГО ДОЛГА.

Приятные ароматы столовой сменились на запахи машинного масла.

Перед бойцами, выглядевшими все как один – пятнистая, тёмно-зелёная униформа, шлем, тяжёлая бронезащита, рюкзак лежит у правой ноги, оружие закреплено сбоку – различаются лишь комплекция и лица, встал тощий мужчина – офицер, распределяющий личный состав.

Глядя на его исхудалое, осунувшееся лицо с покрасневшими глазами, Джерри подумал, а не след ли это слишком частого посещения кабинета Сестры – ещё одно, более часто используемое, негласное имя Офицера Доверия, появившееся из-за её неустанного желания выслушать проблемы каждого и непременно помочь. А затем, Джерри начал размышлять, не являются ли его собственные мысли ЕРЕСЬЮ, которая ЗАПРЕЩЕНА. Ему вспомнился сон, тревожный и непонятный. Это был непорядок, и прямое нарушение инструкции номер одиннадцать дробь двадцать два дробь шестьдесят три, напрямую гласящей: «НЕЗАМЕДЛИТЕЛЬНО ДОКЛАДЫВАТЬ КОМАНДОВАНИЮ ИЛИ ОФИЦЕРУ ДОВЕРИЯ О СНАХ, ВОСПОМИНАНИЯХ, ВИДЕНИЯХ, ДАБЫ ОСТАНОВИТЬ ПРОИСКИ ВРАГА». Немного странно, но инструкция есть инструкция.

После первого сновидения, довольно давно, Джерри сразу же отпросился и направился к Мозгоправу, ох уж эти синонимы Офицера Доверия, но его остановила тревога. Позднее он задумался, что якобы не возбранялось, но точно он не знал, смотря какие мысли, это уходило на усмотрение Сестры, и решил повременить. Потому что «А» – хоть и было не по себе, но интересно, особенно ему было любопытно выяснить имя своей подружки. Мало того, он жаждал его вспомнить, по сравнению с этим, все вопросы о видении отходили на второй план. Ещё его порядком напрягал обвиняющий голос второй девчонки. И, несомненно, её появление в целом. А «Б» – от сна веяло чем-то знакомым, своим. К тому же, сны – это лучше, чем воспоминания побоищ, перестрелок, сдерживания толпы… в общем, ликвидации всех этих угроз ДЛЯ ВСЕОБЩЕГО БЛАГА, от которых успел утомиться. Или же, если угодно, лучше, чем ничего. Уснул, темнота, редко какие-то голоса, и проснулся.