Денис Токарев - Маффей. Вселенная

Мэзэру Симидзу и в самом деле очень волновался. Это было видно невооруженным глазом по его мимике. Поэтому Боженников решил с ним не откровенничать, а избрать совсем другую тактику, говоря не совсем то, о чём, по правде, думает. Попытаться успокоить коллегу, было намного важнее, чем с маниакальным хладнокровием объяснять, какая опасность грозит человечеству. Японский коллега был специалистом в своей области с большой буквы. Его знания ещё очень помогут в будущем, но при условии, что у него будет полная уверенность в завтрашнем дне, и его ничто не будет отвлекать и тревожить. Вот почему Юрий ответил именно так:

– Я не сколько не сомневаюсь, что это только временные меры, скоро все наладиться, и будет, как и прежде. Власти как в целом, так и отдельных стран, не допустят бессмысленных жертв среди населения, быстро примут правильные решения. Не беспокойтесь. Всё будет хорошо.

Он сказал это несколько надменным тоном учителя, знающим на отлично свою дисциплину, при котором ни у кого не остаётся ни малейших сомнений в словах говорившего. Боженников на секунду даже сам себе поверил. «Вероятно из меня вышел бы прекрасный оратор», подумалось ему. Но тут же в памяти всплыла старая история, случившаяся лет двадцать назад. Он тогда еще был молодой, но уже очень амбициозно настроенный на великие открытия.

Произошло это в городе Чернобыль, во время одной из командировок. Там был жутко засекреченный научный исследовательский институт, изучающий самые передовые технологии в области строения гигантских двигателей, работающих на тёмной энергии. В теории, способный обеспечить энергией все мыслимые и немыслимые потребности человечества. Именно в этом институте Юрий познакомился со многими светилами науки, такими как академик Круглов Евгений Александрович, который в свои 67 лет создал теорию, благодаря которой можно было перевести все реакторы на потребление тёмной энергией, что сулило космические выгоды для бюджета страны. Однако, не Круглова в последствии стали называть Отцом основателем новой энергетики, а Билла Бриджа. Который умудрился украсть идею и впоследствии реализовать ее как свою, находясь закордонном. Возможно, этого бы не случилось, если бы не строжайшая секретность, царившая на пост советском пространстве, из-за которой Круглов не имел возможности получить патент на разработку. А примерно в то же самое время, произошел вопиющий случай в Чернобыльском НИИ, в результате которого половину персонала пересажали, а другую половину сократили или перевели на абсолютно иную работу. События тех лет уже давно канули в засекреченные анналы истории. И наверняка лежали пыльными архивами, где-нибудь в подвалах ГБ. Юрий знал эту историю, но никогда и ни с кем ею не делился. Справедливо пологая, что такое лучше держать при себе. Мало ли чего…

В 2053 году, молодой тридцати с хвостиком лет Боженников, стал свидетелем потрясающего феномена. Тогда в НИИ в строжайшей секретности, сконструировали первый гиперформер, который в режиме передачи, мог переносить различные предметы. Правда куда они телепортируются никто не знал, как не пытались это выяснить. В основном, телепортации подвергались очень мощные станции, способные передать обратный сигнал на землю теоретически с любого места в солнечной системе. Во всяком случае, если бы они телепортировались в её пределах, сигнал излучаемый неповрежденной станцией непременно бы вернулся на землю. А новейшие антенны могли бы запеленговать этот сигнал и легко рассчитать удаление и направление до станции. Вот только ответного сигнала так никто не разу не зафиксировал. Это означало: или станцию телепортировало очень далеко, возможно в другую галактику, или что вероятнее, она подвергалась непреодолимому внешнему воздействию, которое ее разрушало. Например, температура или гравитация близкой звезды. Скорее всего, что так бы и продолжались эти испытания, если бы в один прекрасный день гиперформер работающий в режиме приема не зафиксировал о новом биологическом объекте, что стало настоящей сенсацией. Нет, конечно, и раньше, когда установка работала на прием, на специальной приёмной платформе время от времени оказывался всякий «космический хлам», вроде обломков различных пород и минералов размером от пылевых частиц до нескольких дециметров в поперечнике, литифицированных брекчий, фрагментов метеоритов и т. д. пришедших невесть из каких космических глубин. Один раз, даже появилась отполированная пластинка из черного неизвестного доселе материала, явно неземного происхождения. С невиданными свойствами. Но в тот день, когда впервые за много лет работы на стартово-приемной платформе было зафиксировано биологическое существо, перевернуло всю Юрину жизнь, и не только его. Эта самая платформа имела множество степеней защиты, а также не одну сотню разнообразных датчиков, которые принялись записывать все параметры инопланетного существа, начиная от веса и заканчивая полным частотным спектром, всех звуков, которые оно издавало. Уже через три часа на стол тогдашнему директору НИИ Павлову, на стол легла папка с документами, под грифом «совершенно секретно». Только очень узкому кругу работников довелось изучить содержимое папки. На тот момент, Боженникову такой чести не оказали, так как тогда он еще не имел допусков секретности такого уровня. Но его друг Попов Геннадий Петрович был как раз в рядах тех ученых, на чью голову свалилось такое «счастье». Он то и рассказал Юрию, что так называемый биологический объект, он же обьект№4, впоследствии переименованный в проект «Роксана», оказался неземным ребенком, который изначально находился на «синей пеленке», которая оказалась не куском обычной материи, а чем-то намного более сложным. Но эту «пеленку» быстро отдали другому комитету, и о ней больше никто не вспоминал. Маленький инопланетянин, внешне ничем не отличался от земного малыша. Весом восемь с половиной килограмм, что вполне соответствовало семи месяцам для обычного ребенка. Единственное что завораживало каждого, кто видел «Роксану», так это ярко зеленые глаза, совершенно обескураживающие, которые будто светились изнутри. Название проекта было выбрано неслучайно, так как малышка по внешним признакам оказалась женского пола. Как ни велик и могуч был НИИ, однако из тысячи сотрудников не имелось ни педиатра, ни няни, ни детского психолога, поэтому в срочном порядке из главного Московского центра переправили группу всех недостающих специалистов.