Видя, что у Гурского нет слов, младший лейтенант спросила:
– Я могу идти?
И Гурский не смог сказать ничего другого, кроме короткого:
– Да, конечно…
Ему показалось, что Виктория не очень уверенно повернулась и довольно медленно пошла к выходу из кабинета. Выходя, она обернулась и взглянула на капитана, её глаза показались ему мокрыми. А, может, ему просто очень захотелось, чтобы они были мокрыми…
Гурский вызвал Колобова:
– Николай Николаевич! Вы от Яицкого, наверное, знаете, что с нами случилось на той стороне Сылвы? Честно сказать, я потрясён, мне требуется короткий отдых. Я буду в своём номере в гостинице. Чуть что – вызовете меня!
– Слушаюсь! – ответил Колобов и даже, кажется, каблуками щёлкнул. Они вместе вышли из кабинета, и Колобов проводил Гурского к выходу.
Может быть от позавчерашней водки, или ещё от чего, но у Гурского разболелась голова. Он не думал, что в таком небольшом городе у него возникнут неразрешимые проблемы. Раньше подобных проблем он не испытывал. Он медленно перешёл через улицу и скрылся от посторонних взглядов в гостинице. В номере он переоделся в спортивный костюм и лёг на койку, вновь скрипнувшую своими предательскими пружинами. Он лежал и старался ни о чём не думать. Но не получалось. Оба окна его номера были обращены в другую от Управления сторону, что дополнительно доставляло определённый дискомфорт. Гурский встал и взялся за чтение старых подшивок журналов, наложенных внизу книжного шкафа для приезжающих. Потихоньку он зачитался некоторыми рассказами, и несколько часов пролетело незаметно. Аппетит к обеденному времени не появился, и он продолжал читать. В половине шестого Гурский собрал подшивки на место и вышел на улицу. Рядом с гостиницей стоял знакомый «Жигулёнок» с хозяйкой за рулём. Ради любопытства Гурский подошёл к машине и через опущенное стекло вежливо спросил:
– Кого дожидаемся, дамочка?
Вика долго смотрела на капитана и ничего не говорила. Гурскому стало не по себе. Он любил этого человека больше себя, больше матери, наверное, но понимал, что у каждого есть право выбора. И если Вика выбрала режиссёра Вольского, то тут ничего не попишешь. Горько только на душе и тоскливо.
– Я уже давно здесь стою, – сообщила, наконец, Виктория.
– А что так? – поинтересовался Гурский. – Режиссёр тоже в этой гостинице остановился?
– Я тебя жду, а не режиссёра, – продолжила Вика, – про Вольского я наврала, он действительно звонил, так как от родителей узнал, что у меня всё стало нормально. Я его и послала подальше.
– Даже так? – удивился Гурский, а сердце его начало биться чаще, чем это было нужно.
Виктория, уже без формы младшего лейтенанта, смотрела прямо перед собой, избегая горячего взгляда капитана:
– Ты же знаешь, Гурский, что я только тебя люблю. И другого полюбить уже не смогу… Хотя, может это и неправильно!
– Ещё как правильно! – воскликнул он. – Поехали к твоим родителям, я предложение тебе буду делать. Хотя… чуток погоди, я только в палатке цветы куплю!
И Гурский побежал к палатке, так что Вика даже не успела поинтересоваться, неужели в столице предложение в спортивных костюмах делают?
Однажды Тофик Байрамов задумался, сидя за паяльником дома в пустой квартире. Почему другие мужчины в его возрасте давно женаты, воспитывают детей, отдыхают семьей на даче или на море, разъезжают в красивых иномарках между большими городами. А у него всё получается как-то нескладно: однажды нечаянно женился на однокласснице, но вскоре брак развалился по нелепому обстоятельству – не понравился тёще, о чём и вспоминать-то не хочется. Бывшая жена Тофика давно живёт в Италии и, похоже, не жалеет о своей старой ошибке с замужеством. Положил Байрамов паяльник на стойку и в раздумье вынул огромный альбом старых фотографий, накопленных за долгие годы. Здесь были ещё фотки с детских лет Тофика, которые собирала покойная его мама. Что он хотел высмотреть в старом альбоме, Тофик и сам не знал, просто решил внимательно просмотреть своё прошлое.
Целый час он потратил, в общем-то, на ненужное дело, вздыхая при просмотре некоторых фотографий, и хотел было спрятать альбом снова под стопку книг. И вот здесь-то у него мелькнуло в памяти одно из только что просмотренных фото, где не очень отчётливо было запечатлено совсем не ординарное лицо молодой женщины. Что-то оно Байрамову напомнило, что-то такое не до конца определённое, что стоило бы вспомнить подробнее. Найти вновь ту фотографию труда не составило и Тофик впился взглядом в несколько странное лицо, которое кого-то напоминало, но совершенно непонятно, кого именно. Это лицо красивой женщины он изучал ещё минут десять, прокручивая свою сорокалетнюю жизнь месяц за месяцем, год за годом, но ни имени, ни обстоятельств появления фотографии ему вспомнить на этот раз не удалось и, с большим сожалением, Байрамов альбом всё-таки прибрал на место. Тем не менее, долгое время лицо это иногда появлялось ему во сне и именно во сне, что было совершенно невероятно, Байрамов вспомнил всё-таки, кто был на этой фотографии.
Читать дальше