Павел Кучма - Работа над ошибками

Надя рассмеялась, а затем спросила:

– Господи, Слава, да я первый раз, за всё то время, сколько тебя знаю, вижу у тебя такой аппетит!

Он прожевал пампушку и, проглотив её, сказал:

– У меня нет слов, чтобы описать насколько это вкусно. Это восхитительно! Это Божественно! Давно я так вкусно не ел.

– Ты, серьёзно? – весёлым голосом сказала Надя. – Да я то же самое готовила на прошлых твоих выходных, но тогда ты только поковырялся в тарелке, как проктолог в одном месте, не к столу будет сказано, и даже полпорции не осилил, а сейчас уже две проглотил, как крокодил.

Он слегка стушевался и взволновано просмотрел на жену. В сознание вновь пробралась гадкая мысль, что он совершенно не помнит вчерашний день. Спроси жена его о каких-то подробностях вчерашнего дня, и он не сможет ей ответить ровным счётом ничего. Даже вкус борща, который он ел на протяжении всей семейной жизни, и который, со слов Нади, она готовила несколько дней назад, был, как будто вычеркнут вкусовыми рецепторами его языка из памяти. В очередной раз, уверив себя, что это от перенапряжения психики и физической усталости, он улыбнулся жене и, протянув ей, пустую тарелку, произнёс:

– Наденька, Солнышко, можно добавки, только на этот раз больше юшки.

Надя, польщённая его словами, о её кулинарном таланте, вспорхнула со стула аки пчёлка с цветка и, схватив пустую тарелку, наполнила её исходящим паром борщом, тщательно выцеживая наваристую юшку.

– Да на здоровье, Слава! – довольно произнесла Надя. – И как только в тебя столько помещается?

Третью порцию он ел медленно и степенно, смакуя свекольный привкус борща, насыщенный природными сахарами красного корнеплода, растягивая удовольствие, задерживая юшку во рту и, давая возможность вкусовым рецепторам языка вспомнить и привыкнуть к этому забытому вкусу. Каждую пампушку он разламывал и, вдыхая дурманящий запах свежеиспечённой пшеницы, отправлял в рот, слизывая с пальцев остатки чесночного соуса, которым Надя обмазывала верхушки хлебобулочных изделий.

После борща с чесночными пампушками, Надя заварила травяной чай и достала из холодильника полуторакилограммового короля шоколадных кондитерских изделий – трюфельный торт, отчего кухня наполнилась ароматом кофейных зёрен. Детвора завизжала в предвкушении гастрономического удовольствия.

После ужина Надя уложила детей спать и ушла в ванную комнату, а он с отяжелевшим животом, еле-еле дополз до спальни, где увалился на кровать и стал думать, как тактично сказать Наде о том, что в этом году для их семьи день рождение бабушки Агаты отменяется. Рассказать Наде о своем сне он не решался, понимая, что жена не воспримет вещий сон, как предлог не ехать на юбилей своей матери. В первой половине дня, он решительно был настроен, не ехать на дачу к тёще и не пускать туда жену с детьми, вплоть до скандала, но после общения с детворой и душевного ужина в кругу семьи, ругаться с Надей совершенно не хотелось. Он и так был виноват перед ней, закрутив роман на стороне.

Он лежал, закрыв глаза, пытаясь найти выход, из сложившейся ситуации и не слышал, как в спальню вошла Надя. Ощутив прикосновение её рук, он вздрогнул и, открыв глаза, попытался встать, но Надя опустила руки ему на грудь и произнесла:

– Не вставай, Слава, нам нужно серьёзно с тобой поговорить.

– Я надеюсь, – настороженно произнёс он, – разговор будет не про… баб.

– Разговор, Слава, – спокойно произнесла Надя, – будет о твоём здоровье, если быть точнее о его психической составляющей, которая последнее время меня очень сильно тревожит.

Он наморщил нос и, скептически посмотрев на Надю, открыл было рот, чтобы ей возразить, но она, поняв, что он ей хочет сказать, перехватила инициативу и, выставив перед собой руки, быстро произнесла:

– Я знаю, что ты мне хочешь сказать, Слава. Но перед тем как ты возразишь, я прошу тебя, пожалуйста, выслушай внимательно всё, что я тебе скажу, и отнесись к сказанному серьёзно. Поверь, я бы не начинала этот разговор, если бы не чувствовала, что тебя, что-то тревожит.

Он насторожился и напрягся, ему не понравилось, что Надя начинает разговор в таком ключе. Конечно же, его тревожило то: что большая часть его коллег догадывается об их не совсем дружеских и профессиональных отношениях с Изольдой, которые могут разрушить его семью, тревожил вещий, как он думал сон, который дал ему понять, что он может потерять семью навсегда, если поедет, на этот чёртов юбилей тёщи. А главное его тревожило и беспокоило то, что Надя, как и любая представительница слабого пола, обладая врождённой интуицией, чувствует, что он от неё, что-то скрывает.