Вероника Мелан - Джон

Вот это дело! Это приятно!

На кухне по своему обыкновению колдовала Клэр – мурчал в такт ее шагам веселой песней радиоприемник, Смешарики баловались у телевизора, деловито вылизывала лапу сидящая на каминной полке между двумя панно рыжая Ганька – мы больше не пытались ее оттуда гонять – бесполезно. Своенравная кошка по имени Огонек, вопреки человеческому мнению, считала, что там она смотрится лучше всего. А что изредка с полки падают предметы? Так они там для того и стояли, не так ли?

Завтракать сели под миролюбивое бормотание кулинарного канала, шорох развевающейся у балконной двери тюли и шепоток обдуваемой августовским ветром листвы.

– Ты дома сегодня?

– Угу.

Любопытно, но каждый раз, когда звучал этот вопрос, я всегда задумывалась на тему «дома у кого»? Формально этот дом все еще принадлежал мне, но жила я с Дрейком, а здесь, наводя порядок и занимаясь повседневными делами, ежедневно обитала Клэр. Кормила Смешариков, приглядывала за кошками, варила для себя и для меня, отдыхала, рукодельничала. И переезжать, как ни странно, не соглашалась, хотя ей давно предложили собственное, не хуже этого жилье, да и Антонио периодически поднимал беседы о том, что, кхм, «неплохо бы им уже съехаться».

– Может, и неплохо, – с улыбкой отзывалась она, – но кто тогда будет смотреть за Фуриями? И придется разделить котов? А они любят быть вместе.

Клэр подобный расклад не нравился.

Согласна, коты привыкли быть вместе – вместе спали, вместе играли, просто знали о присутствии друг друга, и этого им хватало для беспечной кошачьей жизни. Смешарики же при разговорах о возможных переменах вдруг начинали жутко нервничать, а то и обижаться – подолгу прятались, не отзывались на имена и вообще не желали общаться, демонстративно показывая, что без привычного расклада они, может, и проживут, но далеко не так счастливо, как сейчас.

– Ты, конечно, сможешь их кормить и поить – я не сомневаюсь, – пожимала Клэр плечами и всякий раз безуспешно пыталась натянуть на лицо беззаботное выражение, сквозь которое проглядывал страх, – но ведь ты часто уезжаешь, так? Как же они будут одни? А так кто-то дома…

«Дома».

Это ее дом. И я не собиралась ее – уже давно ставшую подругой – ни увольнять, ни гнать прочь, хотя помощница мне не требовалась.

Я лишь улыбалась в ответ. Клэр – прирожденная мама, а Фурии – те, кто заменил ей в этом мире детей. Такие союзы нельзя разрушать – это противонравственно. И я не рушила; вместо этого со смаком уплетала свежие вафли и наслаждалась жизнью.

– Дрейка нет. Надавал мне заданий, а сам укатил, так что буду прилежно выполнять.

– Все как обычно. А надолго он?

– Говорит, что надолго.

– Так это же здорово! Побудем все вместе, как в старые добрые…

С каминной полки упала рамка. Ганька взглянула на нас недовольными зелеными глазами (будто это мы скидываем расставленные ей же самой предметы) и лениво спрыгнула вниз.

Я хмыкнула и покачала головой – точно, «как в старые добрые».

А сразу после завтрака взялась за книгу. Не отлынивала, не пыталась найти оправданий – положила тяжелый том на кровать и открыла первую страницу. Знала: если к завтрашнему дню не подготовлюсь, буду медленно тлеть под укоризненным взглядом серо-голубых глаз и костерить себя последними словами – «мол, не могла прочитать? Лучше бы вчера взялась за дело и не стыдилась бы теперь…»

И пока мое «постыдное» завтра не наступило, я вгрызлась в гранит рефлексотерапии невидимыми зубами, словно новым сверкающим ковшом, и с упорством только что спущенного с конвейера бульдозера.

…

А уже через полчаса мои зубы если не сломались, то порядком сточились о тысячу слов про малопонятные меридианы, типы энергии, расположение каналов в организме и некие первоэлементы. А при взгляде на сложные таблицы зависимости этих самых первоэлементов между собой, тихо и печально начал угасать всякий энтузиазм.

Но я старалась.

Продиралась через дебри текста, смысл которого оставался мне малопонятен: что такое структура дерева, и почему она находится в легких? И почему, если легкие человека представляют собой древесную структуру, символизируют они первоэлемент «металл»? Как «огонь» может перетечь в «воду», и почему «вода» уничтожается «землей»? И что такое, в конце концов, «тройной обогреватель»? Где он расположен, черт подери, и для чего нужен?

Мои губы беспрестанно шевелились, а мозг кипел в попытках разобраться в деструктивных структурах между энергиями Инь и Янь: как, спрашивается, в одном и том же канале утром может течь «холодный» и «соленый» тип энергии, а вечером «жаркий» и «горький»? И почему избыток одного тут же перерастает в болезнь?