Олег Раин - Ретушёр

***

Где-то около одиннадцати вечера, пожелав сыну спокойной ночи, родители отправились досматривать очередной телесериал. Так уж они обычно засыпали – кто-то пьет снотворное или читает книгу, а кто-то глядит сто сорок восьмую серию какой-нибудь «санта-мальбары». Севка немного выждал и скоренько соорудил на кушетке муляж спящего человека. После чего, упрятав под замшевой курткой японскую технику, на цыпочках прокрался в прихожую. Бесшумно провернуть ключ в замке было делом нескольких секунд – и вот он уже в подъезде.

Спустившись на первый этаж, Севка перевел дух. Надо было открыть дверь и выйти под открытое небо, но не хватало решимости. Он и сам толком не понимал, зачем все это затеял. То ли собирался искать новые подтверждения жутковатого открытия, то ли хотел поскорее убедить себя в том, что все обнаруженное – одна сплошная неправда, а жуткие его картинки – всего лишь выходка неизвестного шутника. Ну не мог Севка с таким тяжким грузом на душе лежать и посапывать в две дырочки! Да и не уснул бы он.

Подросток прислушался. Было тихо. Хотя нет, не совсем – где-то рядом капала вода, и в треснутых оконных рамах заунывно сифонил ветер. А еще… Еще слух ловил бухающие басы местного меломана Жоры-Гнуса. Вообще-то фамилия его была Гнусин, но Гнусом его звали не за фамилию, а за противозный характер. И то сказать – двенадцатый час ночи, а этот осел музыку гоняет! В самом деле – Гнус! Хоть и разделяло их два подъезда и несколько этажей, а все равно доставало и тут. Такой уж это народец – меломаны, мозги у них не просто деревянные, но еще и децибелами основательно поплющенные! Пожалуй, даже хуже гаджетоманов. Законов против них еще не придумано, а с ума могут свести любого. Гаджетоманы – те хоть неагрессивные, тупо себе кнопочки жмут, по экранчикам пальцами елозят. Даже на переменках школьных разучились играть да бегать – выбредают по звонку из класса, встают у стенок и утыкаются в свои пикалки. Тоже грустно, если вдуматься, но хоть спать не мешают. И директриса довольна – никто не шумит, не носится. Вроде как порядок и дисциплина…

Севка поежился от неуютных мыслей. Еще и поймал себя на циничном выводе: в самом деле, не всем же быть счастливыми фотографами! Да и музыкантов с учеными слишком много не требуется – как и спортсменов с талантливыми инженерами. По любому кому-то придется в дворники да в менеджеры идти, флаеры раздавать да почту разносить…

Севка напряженно замер. В нише, где раньше располагался мусоропровод, явственно скрипнуло. И еще разок – более громко. Севке стало трудно дышать. И ноги точно приклеило к кафелю. С превеликим трудом он сделал шажочек, еще один – стало чуть легче. Только спина была какой-то тяжелой, точно рюкзак на нее взгромоздили.

Заставив себя глянуть в закуток, он нервно хмыкнул. Возле полуоткрытой двери стоял кот – вроде даже знакомый. Ну да, жил у соседей внизу и разгуливал по всему подъезду. Серый такой, пушистый симпатяга. Его так и звали – Пушок. Однажды, когда был он еще совсем маленьким, на дерево, бедолага, залез, испугался чего-то. И там мяучил, бедный, орал битый час, – никак не могли его спустить. Севка тогда за фотиком сбегал, пощелкал котика. В итоге деревце тряхнули, Пушка поймали на растянутую куртку. Севка эти моменты тоже пытался отснять, да только не вышло. Аппаратик был слабенький – заснял одну лишь влажную размытость.

– Пушок, чего ты? Пушок! – Севка вытянул руку. Только кот повел себя странно – хвост поднял трубой, спину выгнул и зашипел.

– Это же я, Севка!

Кот отступил, круглые глаза его смотрели прямо на подростка.

– Чего ты перепугался, дурачок?

Но кот продолжал смотреть недобро, и Севка еще больше расстроился. Что он ему, балбесу пушистому, сделал? Наоборот – погладить хотел, приласкать. Все-таки живое существо, не монстр какой-нибудь.

Должно быть, от этих мыслей Севке стало душно и муторно. Точно стянули горло невидимой петлей. Едва разогнувшись, он вытащил из-за пазухи фотоаппарат.

– Не хочешь, как хочешь… – он выщелкнул мобильную вспышку, навел объектив на кота и плавно притопил кнопку. Световой всполох резанул по глазам. Пушок вновь отступил. Зато сразу стало легче дышать, словно кто смахнул с загривка тяжелый куль. Плюнув на все свои мутные рассуждения, Севка планомерно взялся за дело. Еще раз заснял Пушка и кладовочку, запечатлел коридорчик с дверьми и пространство, где только что сам торчал. Спустившись, приоткрыл дверь и, не выходя из дома, сделал серию снимков – сначала без вспышки, потом со вспышкой – в общем, уже безо всякой системы, пытаясь охватить по возможности большую площадь.