Женя Кравчук - Уроки выживания. Детство. Отрочество

– ОТКРОЙ ДВЕРЬ!!! – орал я и плакал одновременно.

Мне было страшно, доктор Шеринфорд говорит, что у меня клаустрофобия, сложное слово я знаю, мне объяснили, что это боязнь тесных закрытых помещений. Возможно, она появилась из-за Дракса, он с детства запихивал меня в шкаф. Здесь тесно и так темно.

На мои крики и шум прибежала няня Дракса, она выпустила меня. Спасибо.

– Что здесь происходит? – строго сказала она.

– Дракс толкнул меня и начал драться – плакал я, не в силах успокоиться.

– Няня, он все врет – заявил Дракс писклявым голосом, он обнял няню и заныл – Марвин, затащил меня в свою комнату, начал бить и крушить все вокруг. Хотел уронить на меня шкаф, чтобы защититься я закрыл его. Я не виноват. У него припадок случился.

– Не плачь, Дракс – она ласково погладила его по голове – А вы, молодой человек, будете наказаны! Я все расскажу вашей няне.

– Но он врет! – крикнул я от обиды, но мне не верили.

Сегодня я понял, что Дракс был прав. Я действительно никакой не особенный, не супергерой, у меня нет супер сил. Я дебил. Но никто об этом мне не говорит. Я никому не нужен. Любят его, а не меня. Мне стало так обидно, что захотелось уйти куда-нибудь далеко-далеко, чтобы никто никогда меня не нашел. Но в то же время я не хотел оставаться один в пугающем большом мире без родителей.

Привет. Видишь что-то оранжевое в темноте? Это я.

Меня зовут Альтерн Камельтон, и мне четыре года. Сейчас ты застал меня не в самый лучший момент, я лежу под одеялом и стараюсь, плакать как можно тише. Почему? Я тебе расскажу, но не так быстро. Начну издалека.

День моего рождения можно назвать самым ужасным днем в моей жизни, а плохих дней у меня бывало немало. В этот день я потерял свою маму, а мой отец любимую жену, так он говорит мне каждый мой день рождения, поэтому я его не отмечаю. Казалось, на этом неудачи должны закончиться, но судьба не была ко мне благосклонна. Я родился рыжим мальчиком, и ко всему прочему с веснушками на щеках и оранжевыми глазами. Забавно, не правда ли?

Ты думаешь и что такого? Что я, возможно, очень мил и сочетаю в себе оранжевый цвет? Тебе захочется назвать меня солнышком?

Нет, пожалуйста, обойдемся без этого. Давай, я объясню тебе, что не так с оранжевым. Все дело в том, что на Базисе оранжевый цвет не в почете. Корни проблемы уходят далеко в историю планеты. Так уж получилось, что у некоторых не очень хороших людей волосы были рыжими. Но почему-то все забыли о плохих парнях с белыми, черными или русыми волосами, а их было не мало. Но именно рыжий цвет впечатался в мозги людей так сильно, что они забыли про остальное.

У моего отца, видишь, он сидит в соседней комнате с его единственным «другом» попивая то, чего не пьют дети, рыжие волосы, но они не такие яркие. С возрастом он сильно полысел и побледнел, в детстве ему пришлось нелегко. Всяческие измывательства от других детей отразились на его характере.

У мамы волосы были светлее, я не знаю ее, никогда не видел вживую только на фотографии, где они вдвоем. Отец описывал ее, как самое прекрасное создание на свете и самое доброе. Они были счастливы, пока не появился я.

Я видел фотографию матери, я был ее копией. Возможно, по этой причине отец оставил меня, а не отдал в детский дом.

Родители поженились, потом ты знаешь, что произошло. На свет появился я и вот я рассказываю тебе свою историю.

С самого первого дня моего рождения отец мечтал о том, как я поступлю в государственный лицей на бюджет. Дело в том, что наша семья не богатая, скорее бедная. А лицее считается пристанищем элиты, богатеньких сынков и поступить туда можно только заплатив. Но денег у нас нет, поэтому приходилось работать. Очень много работать, просиживая целые дни над учебниками. Возможно, меня зачислят в Я класс. Звучит, как фантастика, но он настроен серьезно. Он начал готовить меня к школе, с того момента как я научился говорить. Целыми днями я сидел и занимался, если бы я не делал этого, то пришлось бы выслушать в свой адрес тонну нелицеприятных фраз. Не очень хотелось.

Когда у меня что-то не получалось, то меня постоянно ругали. Меня не били, нет, нет. До одного дня…

Мне было три года. Мы сидели за столом и ели макароны. Опять макароны, от одного слово меня рвет. Я не доел, потому что не мог больше запихивать это жидкую кашицу, что зовется макаронами, себе в рот. Отец не любил этого.

– Доедай – строго сказал он.