Андрей Бабиченко - Транзит - Звёздная Гавань

Обойдя каждый закоулок, Аден громко позвал Голи.

В десяти шагах зазвучала мешанина.

Оно напоминало звуки от типичных перестановок, когда кто-то, таща тяжёлый предмет, то и дело, останавливался, чтобы передохнуть и вновь собравшись с усилиями продолжая толкать дальше.

Идя на шум, перед ним запестрели ещё одни статичные двери, приблизившись, медленно раскрывшись, ударяя в лицо парами холодного воздуха.

Тут были научные лаборатории, напичканные грандиозным по своему видом оборудованием, лучами соединяясь с остальными приборами, где по тонкой яркой линии сгустка, бежали ручьи различного текста.

Рабочие места исследователей, ломящихся от микроскопов с пробами, личных записей и ручных энерго-инструментов.

У одного из таких столов, вертелся Голи, склонившись над микроскопом, разглядывая некое представление в мире простейших.

С облегчением выдохнув, Аден и не заметил, как, только собираясь делать первый шаг, задел плечом одну из пяти стеллажных полок.

Задребезжав, полка покачнулась, в последнем маятниковом движении завернув назад и с полной силой плюхаясь о стоящую себя дальше.

С ровной последовательностью заваливая одна другую, роняя с себя несметное количество опечатанных контейнеров, затемнённых банок, ранее ухожено расставленных, описанных с личными инициалами принимавшего и кривой подписью содержащегося.

Обрызгав полы, испачкав в мерзко-липкой субстанции и Адена и Голи, этот чей-то «возможно» многолетний труд был уничтожен.

Немота от случившегося поразила обоих, после долгого времени ожидания и стекания липкой субстанции, Аден сказал:

— Это.

— Да-а. — протянул Голи.

Неясно, то ли он подтверждал случившееся, то ли соглашаясь с извечным вопросом.

Молча пройдя мимо Адена, он скрылся по направлению в конференц-зале, откуда вскоре зазвучала музыка.

На старом проекторе уместился тонкий слой плёнки, проигрывая картину и завораживая обоих.

— Как думаешь, чем они тут занимались? — спросил Голи.

Имея таймер переключения, на холсте возник аэроснимок.

Вид башен Негал с воздуха, посреди бушующих вод мирового океана, гордо сопровождаясь краткой цитатой: «Изменяя, мы воссоздаём новые прекрасные миры».

С подписью — Роберт Громак, на заднем плане снимка просвечивалась фигура человека в строгом костюме и элегантной шляпе покрывавшей своей тенью его глаза и нос.

Отщёлкивая секунды, слайды диафильма двинулись дальше.

Зазвучала тревожная музыка, возникли изображения строительства башен, их обустройства.

Труд первых колонистов, на своих батискафах опускающихся в недра морской пучины.

Их гордые лица, полные мужества, всегда непоколебимо смотрели куда-то в сторону.

Изначально горстка отважных, со временем перерастая из десятков в сотни и всё больше и больше.

Под заключением этого слайда, вызывающе обращаясь к наблюдателю: — «А ты, уже записался в колонисты?»

Опять отщёлкнув, демонстрировались работы морских буров.

Как рассеялся грунт, с исчезающей пылью открывая новую жизнь Негал — последующие три кадра, будто специально оказались прожжёнными, только частично разрешая усмотреть нижнюю полоску.

Вроде, закончившись и далее отщёлкивая пустые кадры, появился новый текст с явно закреплёнными не отсюда изображениями.

«Но, разве не человек венец эволюции? Да — отвечаю я вам. И в наших руках, продолжать данный божий промысел. Довести его, до окончательного решения».

Изображения включали в себя профессиональные зарисовки, фотоснимки обитающих в океане Негал млекопитающих.

Запечатлённые деления клеток со ссылкой к микроорганизму, жирными красными стрелками указывая отовсюду на него и ставя знаки вопроса.

Очутившись в различных формах жизни, претерпевая метаморфоз, вступая в цепкий симбиоз носителя.

От океанической рыбы, спустя месяцы умышленно всплывающей к поверхности воды, будучи съеденной, более крупным хищником и так далее по бесконечной цепочке.

В последнем кадре засветилась анатомия человека, с крупным знаком вопроса и улыбающихся очевидно добровольцев, радостно махающих рукой.

— Думаешь, насколько далеко они зашли?

— Я…

Оба обернулись.

Ошеломляющий шум, напоминая сносящее всё и вся, тянущимся обволакивая и пропуская, как мерзкая слизь, проползая по всем поверхностям.

Прозвучал бум, от мощного толчка подкашивая ноги, волной рассыпая стеклянные покрытия.

Первым осмелился сдвинуться с места Голи, он медленно повернулся к Адену, кивая по направлению выхода и тихо пробормотав: