Андрей Бабиченко - Транзит - Звёздная Гавань

Ганкер зашагал к толпе.

Ускоряя свой темп, от впереди стоящих, это могло казаться — как из обычного шага, становясь неспешным и всё более быстрым в их сторону бегом, принимающий вид, вот-вот возможно производящим атаку с прыжком.

Толпа заволновалась, кто-то прижался к другому, выдавливая из своей однородной массы странного индивидуума.

Оставалось совершить ещё пару шагов, как Ганкер был заранее готов произнести блистательную речь о «великом единении», если нужно встав на колени или приняв пару ударов, только бы получить возможность слова.

Из толпы вырвался разъярённый вопль, тугим щёлканьем, что мог издавать лишь кинетический карабин, остановило Ганкера.

— Ты! Ты мать твою! — перебирая зубами, выпалил на вид лет семидесяти старик.

Старая офицерская форма явно теснила его, он то и дело поправлял наваливающуюся на левый бок ярко красную фуражку с оранжевой кокардой.

— Ты! Ты мать твою! — вновь повторил он. — Ты! Ты… — тыча карабином, видимо стараясь вспомнить, он на секунду забылся, поник, но тут же был активирован с расшатыванием стоящих позади. — Урод! — резюмировав, окончил он.

— Это я слышал. — встав в позу, Ганкер вытянул руки с растопыренными пальцами вперёд.

Карабин в руках старого офицера затрясся, он был на пределе.

— Могу я с кем-нибудь поговорить? — Ганкер потянулся в свой внутренний карман за белым платком.

Давным-давно, он слышал, что если, продемонстрировав на вытянутой руке белый кусок ткани, имевший на людей свойство резко сокращать их агрессию, вынуждая к состраданию или переговорам.

Но тут же остановился.

Его глаза забегали из одного угла в другой, на слух, ощущая яростное дыхание.

Если попросив охарактеризовать, он бы описал это, как — смерть.

Тяжёлый вздох, после каждого третьего раза с покашливанием, по-видимому, вырывающимся прямиком из лёгких и летя к нему.

Всё это принадлежало старику в форме, кое-как сдерживающему в руках карабин, с закатывающимися глазами, шатаясь, переводя палец на спусковой крючок.

— Сделайте же что-то! — закричал Ганкер, и после падая лицом в пол.

Толпа взбудоражилась, кто-то вцепился за карабин в надежде выдернуть его, прозвучала очередь.

— Встань. — сказал монотонный голос.

Он принадлежал человеку в возрасте, изрядно теребившим макушку своей лысой головы, нахмурившись и зашевелив губами:

— Так ты торговец. Живое мясо значит?

Подобное выражение, не использовалось ещё с поры «ассимиляции» в конечном счете, распространяясь на каждого адамантийца, будь он привезённым рабом или слугой.

— Гости у нас бывают не часто. Как вы нас нашли?

Лысый сблизился с Ганкером, внимательно осмотрев значок и поглядев через плечо на Горгону.

— Трансляция. Мы всего лишь проходили мимо и… случайно подслушали.

— А-а-а. — лысый оглядел Горгону. — Интересный корабль. — указал он на него пальцем. — Никогда таких не видел.

— Раритет. — вежливо отозвался капитан.

Данная беседа могла продолжаться сколь угодно долго, но быстро меняющаяся погода сподвигла собеседника капитана к иным действиям:

— Ладно. Показывай свой товар.

Не испытывая чужое терпение Ганкер свистнул, как тут же из трапа спустился Зак, схватив за шкирку и ведя троих невольников.

Звеня своими магнитными наручниками, он не упускал шанса, подталкивать их ударами в спину, громко бранясь, зачастую неверно выговаривая то или иное слово.

— Хм.

Осторожно обступив Ганкера, лысый обошёл каждого закованного.

Особое внимание, уделив Винн, рукою гладко, не отворачивая своего взгляда от неё, пройдясь вдоль груди и схватив за обе руки, по очерёдности осмотрев их.

— Какая жалость. — проводя по её щеке, ощущая дрожь и страх. — Такая красота и так загубить.

Что касается двух других — Аден удостоился крепкого удара, в целях проверки физического состояния и Голи в виде презрительного взгляда и не понимающего жеста.

— Твоя цена? И низкорослый. — указывая на Голи. — От него может быть толк?

— Двадцать пять. — уверенно высказался капитан. — Смышленый, к тому же техник. Такой стоит дороже любой, даже самой лучшей шлюхи или невзрачного слуги.

Умиротворённость с лица лысого представителя пропала, он вновь нахмурился, подойдя впритык к Ганкеру.

— Дайка я тебе кое-что проясню. Во-первых — это ты на своём корыте припрёрся к нам. — представитель оглядел украшенные огнями башни. — Ко мне домой. Во-вторых, ты! — он умышленно сделал акцент на последний слог. — Из запрещённого вида. Даже пускай и в какой-то мере, пока, ещё полезен.