Владимир Васильев - Проект особого значения

Очнулся, как вынырнул. Резко вдохнул – в горле саднило. Закашлялся. Провел рукой вдоль тела, понял, что лежит на песке. Вспомнил: раззявленная пасть, удар хвоста, сорвавший жабры, кровавый «дым», закрутившийся в зелени океана, судорожный вдох, вода в легкие… Лицо. Последнее, что пронеслось в умирающем сознании. Почему ему показалось, что это Инга? Лицо было совсем чужим: хищный прищур, оскаленные острые зубы, змеи волос – Медуза Горгона.

Свет заслонило лицо в обрамлении мокрых распущенных волос. Совсем молодое, девичье. Ему больше двадцати лет не дашь. А возраст его хозяйки разве определишь? Приподнявшись на локте, он оглядел девушку. Обнаженная, она сидела рядом, опираясь рукой о песок. Внимательно, без улыбки смотрела на него, будто ждала чего-то.

– Как тебя зовут? – спросил на общеземном.

Она замешкалась, в глазах промелькнула растерянность.

– Имя. Есть же у тебя имя, русалка?

Он улыбнулся, хотя горло першило от соленой воды.

– Зови меня Ксатль-Туатле, – кивнула головой, – это хорошее имя.

Он отвел с ее лица мокрую прядь, как занавеску. Она была очень красива. Идеальна, как… Невозможно подобрать аналог. Не статуя, она была живая. Лицо не абсолютно пропорционально: нос несколько длиннее, чем надо, а подбородок чуть меньше, чем полагалось бы к такому носу. Кожа цвета молочного шоколада, волосы раскрученными пружинками глухо-оранжевого цвета, как засушенные апельсиновые корки. Она вся была теплой. Пахла солью, морем, но ему казалось, что сквозь соленую волну пробивается легкая цитрусовая нота. «Глинтвейн, глоток горячего глинтвейна, вот что она такое, – пришло ему в голову, – глоток, вернувший меня к жизни».

– Ксатль… Как? Можно я буду звать тебя Ксана? Или Ксения. Это тоже хорошие имена. Какое тебе больше нравится?

Она опять задумалась.

– Ксения. Пусть будет Ксения.

– Отлично, – он уселся, – давай выбираться отсюда. Мы, вообще, где?

Девушка поднялась на ноги, прошлась. Покрутила головой, оглядывая бесконечный пляж. Своей наготы она не стеснялась. Как будто всегда так и ходила, голышом.

– До ближайшей станции двадцать миль. Могу вызвать тебе модуль.

Она явно торопилась избавиться от него. Спасла, вытащила на берег, привела в чувство и пока. Даже, именем спасенного не поинтересовалась. Обидно. Ему хотелось продлить это неожиданное знакомство.

– Ты полетишь со мной? Мы могли бы… – он беспомощно развел руками, – ну поболтать, выпить что-нибудь за мое спасение. А? Меня, кстати, Геной зовут.

Прозвучало глупо. Так ему показалось. И он добавил, встав и чуть поклонившись:

– Геннадий Петров. Инженер-генетик с Земли. В отпуске.

Теперь еще глупее. Голый и мокрый, всклокоченный, в песке и ошметках биогена. Сейчас она фыркнет и скажет что-то вроде: «Ну и гуляй, Гена, раз в отпуске». Она смотрела на него, чуть склонив голову к плечу. Кивнула:

– Хорошо, Гена. Я полечу с тобой, мы поболтаем и выпьем.

Экраноплан причалил, услужливо дотянувшись трапом до пляжа. До турстанции он скользил вдоль берега, позволяя сквозь прозрачный пол любоваться играми морских дракончиков на мелководье. Но Петрову совсем не хотелось смотреть вниз, хватит с него океана.

– Слушай, а как ты оказалась там? Ну где эта скотина пыталась меня сожрать. А потом еще одна зверюга примчалась.

– Пролетала мимо. Увидела.

– И ты не побоялась сигануть в воду, где эти гады рвали друг друга?

Она пожала плечами:

– Они же были заняты друг другом. Эти гады.

В ее голосе легким эхом прозвучала ирония: «Чего ж бояться?!»

Он представил, как над зеленой гладью океана скользит экраноплан, и девушка видит бьющихся в кровавом облаке ящеров и маленькую фигурку идущего ко дну ихтиандра. Она прыгает в воду, проносится стрелой мимо свившихся в клубок монстров, подхватывает безвольное тело и тянет его вверх. А потом привозит на пляж.

– А твой экраноплан?

– Что?

– Ну мы же на чем-то добрались до берега… Где он? Почему пришлось вызывать спасательный модуль? Почему ты меня сразу на турстанцию не отвезла?

Она еще раз пожала плечами, помолчала, будто задумалась, что сказать. Потом, нехотя, ответила:

– Я наняла левый. Так дешевле. На Дионе есть черный рынок услуг. Всяких. Но я дважды нарушила договор: сначала спрыгнула за борт, потом взяла пассажира. Это не предусмотрено, другая цена. Поэтому он улетел.

– Ух ты! Черный рынок? Я не знал. А что еще там есть?

– Пока все. Контрабанда животными и минералами, торговля контрафактом и ворованным антиквариатом. Ну и разные нетрадиционные услуги. Даже продажа рабов для разных целей. Когда планету переводят в ближний космос, от этого наследия не просто избавиться. Годы уйдут.