Павел Корнев - Москит. Том 1

Лизавета Наумовна шла, о чём-то напряжённо размышляя, и отвлечь её от раздумий банальным вопросом о делах я бы точно постеснялся, но очень уж любопытно было прояснить момент с потерей способностей в случае неудачной подстройки на другой источник сверхэнергии, вот и завёл разговор на эту тему.

– Ой, Петя, брось! – взмолилась дамочка. – Тебе до подстройки на другой источник как до луны!

Я на это высказывание не обиделся, поскольку всё так и было, и пояснил причину своего интереса:

– Мне для общего развития.

– Да, такое возможно, – подтвердила Лизавета Наумовна. – Случаются всякого рода осложнения, но это просчитанный риск.

– И каков он для айлийского источника? Это ведь не секретная информация?

Собеседница смерила меня пристальным взглядом умных серых глаз и подтвердила:

– Не секретная. – Потом добавила: – Предельная доля нештатных ситуаций при переключении на айлийский источник утверждена в размере десяти процентов.

От удивления я даже присвистнул.

– Вот так и подумаешь ещё, надо ли оно вовсе!

Лизавета Наумовна улыбнулась.

– Полная потеря способностей – это крайний, чрезвычайно редкий вариант. И чем опытней ассистент, тем меньше вероятность развития побочных эффектов. У Филиппа этот показатель не превышал шести процентов.

– Почему же тогда его отозвали? – поинтересовался я. – Какой в этом смысл?

– Я свечку не держала, но полагаю, всё дело в подковёрных интригах. Не ошибается лишь тот, кто ничего не делает, у Филиппа тоже случались неудачи, а каждый из откомандированных в Айлу операторов имеет высокопоставленных покровителей.

Я не удержался от тяжёлого вздоха, и Лизавета Наумовна рассмеялась.

– Таковы правила игры. За тебя, к примеру, может попросить Звонарь, и будь уверен: его крайне раздосадует, если с протеже случится такого рода неприятность. А раздосадованный чем-либо Макар Демидович, уж поверь на слово, становится совершенно невыносим.

– А этот Соболь? Он полностью способности утратил?

Лизавета Наумовна покачала головой.

– Нет, просто надорвался. Восстановится через месяц, если режим нарушать не станет. Такое случается.

За разговором мы дошли до больницы и поднялись на этаж. У кабинета дожидался своей очереди десяток студентов, но занята оказалась лишь аппаратная, процедурная пустовала.

– Проходи, раздевайся до пояса и обнуляй потенциал, – распорядилась Лизавета Наумовна, а сама ушла в каморку с умывальником.

Я повесил пиджак на плечики, расстегнул и снял сорочку. На длинном вдохе обратился к сверхэнергии, привычным уже образом до предела её уплотнил и принялся ускоренными темпами пережигать в алхимической печи. Когда в процедурную вошла сменившая ситцевое платье на белый халат Лизавета Наумовна, мой внутренний потенциал недотягивал и до килоджоуля, что доставляло прямо-таки физический дискомфорт.

– Расстегни ремень и немного приспусти брюки, – попросила врач. – Да, так достаточно. Начинай тянуть энергию, но в резонанс не входи.

С блаженным вздохом я начал набирать потенциал, и тогда Лизавета Наумовна прошлась своими тонкими пальчиками от моего виска к шее, затем прижала обе ладошки и повела ими от ключицы к груди и ниже. По коже побежали мурашки, а уж когда одна из рук миновала живот и скользнула к паховой складке, меня и вовсе будто разряд электричества прошил. Нестерпимо захотелось накрыть женскую ладонь своей и сдвинуть ниже, взгляд сам собой скользнул по стройной фигуре Лизаветы Наумовны, и та даже шикнула:

– Петя, угомонись!

Но совладать с возбуждением оказалось не так-то и просто. Начал думать о Лии, только всё без толку.

Ну вот как так? Я ведь её люблю! А на деле меня сейчас даже соблазнять нет нужды, сам из последних сил сдерживаюсь.

Это ведь неправильно! Или у нас в самом деле не любовь, просто хорошо вместе, а я вбил себе в голову невесть что?

Проклятье!

Ладно хоть вскоре внутренний потенциал превысил три мегаджоуля, и стало не до самокопания, вожделение тоже отступило на второй план. С каждой секундой приходилось прилагать всё больше и больше усилий, дабы удерживать под контролем эдакую прорву энергии. Обычно с подобными объёмами работал только на занятиях йогой, а тут и условия совсем не те, и внешнее воздействие из равновесия выбивало.

Лизавета Наумовна не просто изучала мой входящий канал, но ещё каким-то образом заставляла вибрировать его почище гитарной струны. Едва-едва удавалось справляться с этими колебаниями и не позволять им распространиться дальше и взбудоражить внутренний потенциал.