Кир Булычев - Глубокоуважаемый микроб

— Нет, только так, чтобы покрыть расходы. Главное — честь фирмы. Мы постепенно разорялись и беднели и все же старались обеспечить нашим согражданам достойное погребение в пределах их бюджета. Правда, нам не всегда это удавалось. И вот в обстановке экономического кризиса нам был нанесен предательский удар в спину.

— Правительство прижало? — спросил кузнечик ехидно.

— Хуже. Началась всеобщая забастовка населения планеты.

— Они сами себя хоронили? — догадался Удалов.

— Еще хуже. Они отказались умирать. Представляете, все вплоть до древних стариков забастовали и перестали умирать с одной лишь коварной целью — разорить людей, которые озабочены тем, чтобы обеспечить людям достойную встречу с вечностью.

— И не умирают? — захихикал кузнечик.

— Уже полгода.

— И даже штрейкбрехеров нет?

— Было два, — признался мухомор. — Из числа наших родственников.

— Вы бы снизили цены, — посоветовал Удалов. — Ведь людям тоже трудно — полгода без единой смерти.

— Нет, дело в принципах, — сказал мухомор. — Мы эмигрировали. Я, в частности, прилетел сюда.

— И здесь не умирают?

— Умирают, но здесь свои могильщики, которые не пустили меня в свой профсоюз. Поэтому я забрался в ваш корабль, чтобы отыскать планету, где живет население, достойное услуг моей древней фирмы.

— Да, история, — сказал Удалов. И понял, что никак не может вызвать в себе сочувствие к горю могильщика.

Кузнечик продолжал хихикать, повторяя:

— Никто не умирает! Вот молодцы!

Мухомор подобрал ноги, надел шляпу и спросил:

— Завтрак будут подавать?

Удалов вынул бутерброды, угостил спутников, пожевал сам. «Вот лечу я с одной планеты на другую, — рассуждал он, — в отдаленном пункте космоса жую спокойно бутерброд даже не с маслом, а с неизвестным жиром и с колбасой, которая сделана из чего-то, о чем лучше и не думать. Лечу как будто в командировку, ничему не удивляюсь, гляжу в иллюминатор на неизвестные мне созвездия, а в бесконечной дали пространства затерялась моя родная Земля, и на ней незначительной точкой разместился город Великий Гусляр, мало кому известный даже в пределах нашей необъятной родины. А на другом конце Галактики, может быть, тоскует обо мне незнакомая, но любящая девушка Тулия, у которой такая милая и добрая мама родом из Атлантиды. Вот так сближаешься с людьми, перестаешь удивляться, как переставал в свое время удивляться путешественник Марко Поло, обойдя Землю, а ведь нельзя не удивляться, иначе и нет смысла пускаться в дальние странствия. Не удивляться можно и дома, у экрана телевизора…» За иллюминатором, двигаясь параллельным курсом, мигала какая-то точка.

— Погляди, Тори, — сказал Удалов, — кто-то за нами летит.

— Ничего интересного, — ответил кузнечик, — блуждающая звезда.

— Не похоже на блуждающую звезду, — сказал могильщик. — Я много по космосу летал, спецпогребения обслуживал, а таких блуждающих звезд не видал. По-моему, и в самом деле за вами кто-то гонится.

— Не обращайте внимания, — поспешил возразить кузнечик. — Мало ли дряни в космосе летает. Лучше доедайте и готовьтесь к посадке.

Могильщик смерил кузнечика недоверчивым профессиональным взглядом, но промолчал, а Удалов снова пустился размышлять о странностях своей судьбы.

— Надо ездить, — сказал он наконец вслух. — Надо больше ездить и смотреть.

— Нет, — возразил могильщик. — Лучше не ездить и умирать дома.

Кузнечик сверился с картой и посадил корабль в поле, неподалеку от растительного города.

— Ты, Удалов, — сказал он, — вперед не лезь. Торговаться буду я. А то тебя надуют. Подсунут негодные семена.

— Хорошо, — согласился Удалов. — Ты опытней, ты и действуй. Только я буду за тобой, прости, наблюдать, потому что тебе не доверяю.

Кузнечик снисходительно отмахнулся и быстро пошел по тропинке в лес. Он был озабочен, все поглядывал на часы, и Удалов предположил, что синхронный переводчик боится опоздать к дневному заседанию СОС.

Мухомор шагал сзади, оглядывался, принюхивался и своим обликом придавал экспедиции прискорбный оттенок. А уж как он раздражал кузнечика, даже трудно представить.

— Отстань, — говорил кузнечик. — Чего за нами плетешься? Топай в другую сторону, там, я слышал, кладбище есть.

— Извините, но кладбище меня не интересует, — отвечал могильщик. — Меня интересует не результат, а процесс. Я в некотором смысле олимпиец.