Жан Ив Рю - Вершители реальности

Воспоминания уводили далеко – во времена юности. Огромный мануар, элегантный и простой. Большой салон, выложенный паркетом красного дерева и морёного дуба, с изумительной инкрустацией. Стены, отделанные белым гранитом, высокие кессонные потолки с лепниной. От пола до потолка готические витражи, льющие весёлый радужный свет на мягкую мебель, обитую тканью с бледными викторианскими розами, маленький лакированный столик с изогнутыми ножками, старинные чашки тонкого фарфора с лиловым узором, серебряный чайник, источающий аромат бергамота, и ажурную сахарницу с щипцами; потом высвечиваются изящные стулья с гнутыми ножками и стеллажи до потолка, заполненные редкими старинными фолиантами. В дальнем углу, где царит полумрак, в кресле под гобеленом полулежит человек с раскинутыми окровавленными руками и тяжело хрипит. Натужное осипшее дыхание время от времени прерывается, потом слышится снова и опять затихает. Слабым жестом руки лежащий просит, чтобы к нему подошли. В противоположном конце салона мальчик лет двенадцати колеблется, потом всё-таки решается ответить на призыв. Превозмогая страх, медленно и неслышно подходит, становится на колени и охватывает ещё почти детскими пальцами окровавленную руку. Слезы застилают глаза; ребёнок пытается чаще моргать, чтобы не показать своего горя, но не выдерживает, и крупная капля стекает по бледному лицу и падает на пол. Кап… Подросток целует руки старика и прижимает их к лицу. Потом его начинает бить дрожь – всё сильнее и сильнее, но ребёнок не чувствует этого, целует старческие руки, слизывает кровь, трётся лицом о ладони, как преданная собачонка. Но ничто уже не поможет. Человек вздохнул глубоко и в последний раз светло улыбнулся – в глазах не было страха, только сожаление. Он прохрипел:

– Сынок, храни свои знания у себя, подобно часам – во внутреннем кармане; никогда, слышишь, ни в коем случае не демонстрируй их, как показывают часы, лишь с тем, чтобы ими похвастаться.

Рот и глаза старика так и остались открытыми. Он больше не издал ни единого вздоха. Мальчик теребил руки отца, кричал, звал его по имени. Безрезультатно. Тогда он стал кусать его пальцы, давать ему пощёчины. Тело медленно остывало…

Витражи источали слабый сумеречный свет, когда подле умершего старца нашли мальчика в прострации. Кап-кап… После сильного дождя с высокой крыши большого, уютного дома и с листьев развесистых многовековых деревьев окружающего сада стекала капель…

Арсен открыл глаза. Сердце было охвачено горестью, и одинокая слеза застыла на левой щеке. Он небрежно смахнул её и постарался овладеть собой.

«Возьми себя в руки и продолжай анализировать! – мысленно приказал он себе. – Не поддавайся мимолётным слабостям. Будь внимательнее и не предпринимай ничего без цели. Всё соизмеряй и сравнивай. Начнём. Вводная часть заинтриговала слушателей, я даже заметил несомненный интерес к беседе и научной новизне. Первая часть доклада вызвала бурную дискуссию, закончившись полным провалом. In саudа vеnеnum [6] «В хвосте – яд». . Климан, Климан. Да, тяжесть доказательства лежит на том, кто утверждает, а не на том, кто отрицает. В любом случае, что я потерял? – продолжал разбирать своё выступление Арсен. – Друзей? Их и не было. Коллег? Они даже не дали мне закончить доклад. Положительно в этой ситуации лишь то, что я узнал мнение аудитории, не изложив своего. Что забавно – почему многоуважаемая коллегия даже понятия не хочет иметь о путях к глубочайшим пластам человеческой сущности? Что же такого страшного я сказал? Хотя… Весь этот спектакль, а иначе его и не назовёшь, оставил странные внутренние ощущения…»

– Cписали со всех счетов… – подытожил вслух юноша.

В ответ на последнюю мысль Арсен стал углубляться в яркие воспоминания о детстве, проведённом с отцом.

«Отец был прав, говоря, что в труде учёного неизмеримо больше напряжения, разочарования, обманутых надежд и ожиданий, непрестанного преодоления трудностей, возникающих одна за другой», – размышлял он, прислушиваясь к завываниям снаружи.

«Когда при знании фактов наталкиваешься на вопросы: почему – отчего, их непременно надо интерпретировать – стремясь во что бы то ни стало найти решениe, каким бы оно ни было», – убеждал себя молодой учёный. Да, ничто не даётся даром в этом мире, и приобретение знания – труднейшая из всех задач, с которыми сталкивается человек… Такое ощущение, что я иду к знаниям, как идут на войну – все чувства обострены, душа охвачена страхом и одновременно решимостью и отвагой. Любое отступление от этого правила – роковая ошибка. Я несу ответственность за свои интересы и свободен принести себя в жертву по собственной воле. Моё решение имеет моральную ценность, и скорее можно попытаться уничтожить мир, нежели вырвать из моего сознания эту идею. Уже замешан бетон знаний, и я, бесспорно, обладаю способностью к тонкой изобретательности. Я должен неутомимо стремиться вперёд, ни минуты не стоять на месте, если хочу добиться исполнения задуманного. Нужно воплотить в жизнь начатое; найду заброшенную планету где-нибудь на окраине и буду работать инкогнито. Людей всегда хватает. Они даже будут рады… узнать, кто они есть на самом деле.