Дмитрий Охотин - Пристанище

– Ты права, Настёна, – сказал он. – Но мы должны держаться! Не сдаваться под давлением обстоятельств. Слышишь меня!

– Я в порядке, – сказала девушка, вытирая лицо. – Спасибо!

– Вот еще что, – Антон достал мнемокристал. – От этого предмета зависят судьбы миллионов туземцев. Они были всего лишь инструментом чужой воли. Его нужно передать научникам, чтобы они разобрались в произошедшем. Ты работаешь в центральном штабе, тебе легче с ними связаться. Понимаю, что они причинили тебе боль, но наверняка военные захотят уничтожить их как вид. Тотально уничтожить! Нужно этому помешать.

В глазах Насти читалось раздумье. С одной стороны пережитый ужас нашествия дикарей, с другой – разумные доводы Антона. Но, в итоге, пересилило мнение о пушистых котиках, которые иногда сходят с ума и царапаются.

– Давай, ученые разберутся! – сказала Настя, забирая кристалл.

Корабль метрополии прилетел через четыре дня после битвы с туземцами. Антон стал правой рукой Волка, которого повысили до старшины. Они вместе налаживали боевое охранение периметра. Настя занималась визуальным контролем. Ученые в воссозданной лаборатории изучали мнемокристал, оживив на своем оборудовании Мать. Их усилия по недопущению геноцида туземцев, кажется, нашли отклик у полковника Парейко.

После прилета высокой делегации с подкреплением и новой техникой Антона позвали для отчета сенатскому инспектору Карлосу Гомесу. В реальной жизни Карлос был известной личностью – крупным аргентинским медиамагнатом. Он смог здесь купить неплохую должность и касту, был если не одним из первых лиц конфедерации, то уж в двадцатке состоял точно. Но и он, при всех своих миллиардах, смог купить себе только касту Вершителей и пост главы сенатской инспекции.

Карлос внимательно разглядывал Антона. Его хитрые маленькие глаза выдавали ум комбинатора и интригана. Он лишь мельком поблагодарил Антона от имени конфедерации за спасение колонии и сейчас раздумывал, что бы сделать с нарушителями межкастовых ограничений.

– Вы полетите со мной в Ричмонд, столицу Конфедерации, – наконец выдав результат своих раздумий, заключил инспектор так, будто даровал им с Настей помилование от смертной казни.

Уже через сутки с момента прилета корабль, после осмотра, освобождения трюмов и улаживания всех бюрократических процедур, встал на курс по направлению к созвездию Галена, где располагались планеты Конфедерации. Нырок в подпространство и неделя полета в нормальном пространстве внутри системы Гален I до третьей планеты пролетели как отпуск.

Антон с Настей общались, шутили шутки, дурили, как подростки. Видимо, психика компенсировала посттравматический синдром, обильно вливая эндорфины, дофамины, серотонины и прочие «нины» в кровеносную систему для скорейшего избавления от последствий шока.

Антон ощутил, что ему легко и приятно с девушкой. Он уже давно смотрел на неё с другой стороны. Из первоначальной фифы и пустышки она превратилась в достаточно умного и глубокого человека. А природная красота и обаяние еще больше дополняло красок в портрет.

Настя же в Антоне увидела что-то свое, такое родное. Женщины удивительные создания. Они действуют не разумом и не сердцем, они действуют каким – то своим, пока незнакомым науке органом. Она ведь не зря тогда в общежитии пошла именно за Антоном, обычным, ничем не примечательным парнем, хотя там хватало более брутальных и харизматичных мужчин. Интуиция, чутье, химия, мгновенная оценка подсознания? Может поэтому существует пословица: «Один будет выполнять все её желания, другой будет романтичным и нежным, третий будет решать все её проблемы, но выйдет замуж она за шмыгающего носом неудачника». При этом не будет понимать сама, почему она это сделала.

Но пока все их отношения на корабле были исключительно дружескими, хотя сила притяжения между ними буквально электролизовала все вокруг. Они понимали, что за нарушение кастовости их ждет расплата, возможно их отправят обратно, а может и в еще более худшее место. Но Антон и Настя забили на страхи и наслаждались друг другом. Он рассказывал ей интересные истории, шутил, подкалывал её разными приколами. Она тоже не отставала, закидывала остротами и колкостями Антона. Но никто пока не решался перейти эту невидимую черту.

– Я часто вспоминаю тот поцелуй, – сказал как-то Антон Насте. – В пещере. Помнишь?

Девушка с интересом посмотрела на Антона. Её голубые глаза, словно прожекторы, прожигали душу парня.