Дмитрий Булавинцев - Агония

- Структура вашего общества нестабильна, - спокойно продолжал Ниридобио, - нарушены связи, ядро теряет опору... Вы уничтожаете себя изнутри и весьма преуспели в этом.

- Но мой Бог! - Философ всплеснул обеими руками. - Если вы надразумны, так вмешайтесь же, черт возьми!

- Молчать! - рявкнул Председатель.

- Ампутация всегда болезненна, - пожал плечами Ниридобио. - Да и мы не боги, исход может оказаться тем же: летальным. Я не рискую прописывать рецепты - это может лишь приблизить конец.

- Послушайте, Философ, - сказал Председатель, - если вы сейчас же не прекратите пороть отсебятину, попирая известные вам устои, я лишу вас слова... - затем, выдержав паузу, добавил, - и навсегда.

- Хорошо, хорошо, - согласился Философ, озираясь на онемевший зал. Потом, поежившись, вновь обратился к Ниридобио:

- Но человеческая клетка, извините, безлика. В отличие от амебы. Преимущество последней - свобода движения, тогда как удел первой жесткость структуры. По-вашему, что, категория "свободы" является менее прогрессивной, нежели, пусть абстрактные, но "узы"?

Председатель ликовал и готов был простить Философу его дерзость. Хотя он и не понял в деталях суть возражения, но своим прямолинейным умом постиг, что обвиняемому - а иначе он себе не мыслил Ниридобио предъявлялся почти что приговор: его мир отрицал свободу, тогда как мир Председателя отрицал узы.

- Браво! - рассмеялся Ниридобио. - По-вашему, телу человека и его мозгу следовало бы рассыпаться во имя провозглашаемой вами свободы?

Философ казался сконфуженным.

- Я не это имел в виду...

- А что?

- Вероятно, лишь категории...

- Которыми мыслит ваш Председатель?

- А что, может быть, я мыслю как-то не так? - оскалился упомянутый.

- Бог с вами, как мыслите, так и мыслите. А мне, извините, претит, что, возможно, умнейший среди здесь собравшихся вынужден лгать самому себе, защищая упомянутые вами бредовые устои.

- Вот что, Ниридобио, - Председатель нажал на одну из клавиш, расположенных на пюпитре, перед которым он сидел, и в считанные секунды ступени, рассекающие зал на рваные лоскуты, были заполнены автоматчиками, - вот что, милейший, не слишком ли много вы позволяете себе в чуждом вам мире?

- Ну, это просто смешно, Председатель: по-вашему, если я решительно раздвигаю заросли осоки, я многое позволяю себе в "чуждом мне мире"?

- А если эта осока обеспечит вам тюремный паек?!

- Думаю, я вас правильно понял, вы собираетесь заключить меня под стражу. Но вы, очевидно, забыли, что я неподвластен ни вам, ни окружающей вас паутине. Если я и был кроток в ходе следствия, то, поверьте, лишь потому, что был в нем заинтересован. Теперь слушайте: ни изощреннейшие пытки, ни коварная пуля, выпущенная в мой висок из-за угла, не достигнут цели. Имейте в виду: я не одиночка, противопоставивший себя вашему миру. За этим собранием наблюдает все наше сообщество. И мы, я повторяю, мы вольны решать его исход. Путь первый: уничтожить вас в считанные миллисекунды. Путь второй: владея тайнами пространства и времени, поиграть с вами в кошки-мышки. Что вы предпочитаете?

- Я предпочитаю не связываться с вами, Ниридобио, - рассудил Председатель, нервно поигрывая клавишами пюпитра, - надеюсь, мы не наскучили вам своим присутствием?

- Как? Разве вы откажете себе в удовольствии задержать меня?

- А зачем вас? - усмехнулся Председатель и, обращаясь к автоматчикам, коротко приказал:

- Взять Философа!