Игорь Росоховатский: По свежей лыжне

Возвращаясь с ученья, пограничники заметили свежую лыжню. Двойной полосой она перечеркивала их следы и уходила вдаль, извиваясь между серебристых деревьев.

Лейтенант, подозвав одного из пограничников, как бы продолжая занятия, спросил:

— В какую сторону ушел лыжник? Пограничник склонился над лыжней, различил чуть выступающие уголки.

— Лыжник ушел в направлении Тихого Гая.

— Давно?

Боец опять нагнулся, потом медленно распрямился и замигал красноватыми веками с короткими белыми ресницами.

Вместо него ответил второй боец:

— Лыжник прошел здесь не больше чем полчаса тому назад.

— Почему?

— Прошло полчаса, как перестал падать снег. А лыжня не присыпана.

— Надо проверить, кто этот человек, — сказал лейтенант и взглянул на обоих бойцов. — Пойдет… — он помедлил, переводя взгляд с одного на другого. — Пойдет рядовой Кролик.

Бойцы переглянулись. Почему Кролик и почему один?

На заставе его окрестили Медленным Кроликом. Никто не видел, чтобы он когда-нибудь торопился. Все движения бойца были словно рассчитаны так, чтобы тратить поменьше усилий и не причинять себе беспокойства. На лыжных соревнованиях он неизменно приходил последним.

Рядовой Андрей Кролик вытянулся по стойке «смирно» и повторил приказ командира.

Лес застыл на склонах Карпат, снег был пушистый, «новенький», и только лыжня напоминала о присутствии человека. Она казалась лишней в спящем лесу.

Андрей спешил впервые в своей жизни. До армии он большую часть времени после школьных занятий проводил у дедушки на пасеке. Он любил вставлять рамы в ульи, мог часами наблюдать за маленькими золотистыми созданиями, вся жизнь которых заключалась в непрерывном труде. Так он и привык к спокойной неторопливости. И на службе в армии ему было трудно изменить свои привычки.

Вот и теперь уже после нескольких километров пути заныли плечи. Это было пока приятное ощущение, похожее на истому. Затем заныла поясница, и он почувствовал, как тают снежинки на разгоряченном лбу.

Андрей постарался представить себе того, за кем гонится. Что тот делает в лесу? Почему идет к Тихому Гаю, в ненаселенное глухое место? Куда он свернет? В сторону границы или наоборот, к селениям?

Боец слышал много рассказов о шпионах. Их тренируют годами в специальных колледжах холодные жестокие учителя. Их учат разбираться в местности и в людях. Их учат стрелять из пистолета и в совершенстве владеть ножом.

Лыжня лежала рядом, отливая под солнцем голубоватым блеском стали.

У того, кто проложил ее, был широкий шаг и, наверное, железные мускулы, выбрасывающие руку с ножом подобно катапульте, толкающей камень. Но почему обязательно нож? Может быть, пистолет?

А ведь надо только не делать того, что выше сил, и ничего не случится. Боец не догонит матерого врага, не будет схватки, мертвого тела.

Но разве ничего не случится?

Андрей вспомнил кинокартину, в которой диверсант взрывал электростанцию, и одновременно припомнилась межколхозная ГЭС. Она не обладала большой мощностью, но это не мешало ей быть гордостью села. Ведь свою электростанцию колхозники строили в голодный послевоенный год. «Разве в освещенной хате легче сидеть без хлеба? — спрашивали фомы неверящие. — Разве это „светлая жизнь?“» А теперь на фермах — сотни коров и установлены электродойки.

Андрей часто приходил на электростанцию. Там работала Надя. Она не обращала на него внимания, но он приходил…

Лыжня стремительно разматывалась с крутого спуска, проходя почти вплотную около деревьев. Нужно было спускаться. У Андрея заныло в животе. «Правая нога вперед — поворот налево, левая нога вперед — поворот направо. Чего проще?» — говорил старший сержант Сиротюк. Что ж, ему легко так говорить. Он — лыжник-спортсмен, чемпион части. Часто, поймав во время учений отсутствующий взгляд рядового Кролика, старший сержант упрекал: «Все мечтаете. Девушку вспоминаете или дедушку? Оттого и оценки у вас плохие».

Рядовой Кролик на миг закрыл глаза и скользнул вниз с горы. В ушах запел ветер, внутри тела появилась какая-то пустота. «Что я делаю? Что я…» Он задел ногой о дерево. Колено обожгла резкая боль. Андрей упал и покатился под гору, кувыркаясь и поднимая облака снежной пыли. Казалось, что горе нет конца, что он никогда не остановится.