Игорь Росоховатский - Снять скафандр [= И снять скафандр...]

В конце концов ему надоело жестикулировать, он бросил палку и начал елозить рукой по скафандру, отыскивая защелку шлема. Найдя ее, попытался открыть. Я перехватил его руку в кисти, сильно сжал. Его лицо искривилось от боли, но защелку он не отпустил. Так мы продолжали бороться, и при этом он все время что-то выкрикивал. Конечно, я мог бы легко сбросить его с плеч, разбросать остальных и вернуться в корабль. Но об этом стыдно было даже думать. Мне, космолингвисту, отказаться от контакта? Да как же после этого я сохраню самоуважение?

И я решился на риск. Сам открыл защелку, отбросил шлем за спину. И сразу же услышал:

— Давай цуркипалкиа? Нехочешь? А вочтохочешь?

Я оторопел. Ведь это несомненно были фразы на родном языке, хоть я и не знал, что такое «цурки-палки».

Вдруг лицо аборигена жалобно искривилось, и он произнес с укоризной:

— Почему ты так долго не приходил?

Он прижался ко мне, заглядывая в лицо, я почувствовал его теплое дыхание. Но теперь я не опасался микробов, которые были в выдыхаемом им воздухе. Наконец-то я узнал его и вспомнил, где видел раньше. На пожелтевших фотокарточках в нашем семейном альбоме, на портрете, висевшем в моей комнате. И только диву давался, как не узнал его раньше. Ведь это был я, собственной персоной, только перенесенный лет на сорок назад, в детство. И все остальные «аборигены» были девочками и мальчиками с Земли.

И тут меня озарило. Я догадался, куда попал и что это за планета… Планета детства. Она находилась там же, где я ее когда-то оставил. Ее координаты не изменились, и сама она осталась прежней. Это я отдалялся от нее. Отдалялся — и, как оказалось, приближался — по спирали. И вот настал миг совмещения. Именно в этот миг я понял, почему мне так трудно бывает ладить с сыном, почему всем нам нелегко понимать собственных детей. Ведь мы живем на разных планетах, в разных цивилизациях. Чтобы наладить контакт, надо точно выбрать миг совмещения, момент риска. А самое главное — не побояться снять скафандр.