Гордон Диксон - Лалангамена

Снаружи было все так же темно, как и в тот момент, когда Кроуэлл открыл склад. Он защелкнул висячий замок и с облегчением стянул с пальцев тонкие пластиковые перчатки.

Позади и чуть левее Кроуэлла что-то еле слышно щелкнуло. Мозг Кроуэлла среагировал быстрее, чем в мозгу Отто мелькнула мысль: «Предохранитель!» — и Кроуэлл кубарем скатился в придорожную канаву.

Он ослеп — ночные очки отлетели в сторону, — но, подняв глаза, увидел, как ярко-красный пучок света веером прошелся над дорогой на уровне человеческой талии и, вспыхнув, погас. В руке Кроуэлла уже был миниатюрный духовой пистолет. В доли секунды он выдернул его из кобуры в кармане. Он прицелился в том направлении, где сетчатка глаза еще удерживала гаснущее остаточное изображение алой точки — дульный срез лазера, и, молниеносно нажимая на спусковой крючок, бесшумно выстрелил четыре раза подряд. Он услышал, как по меньшей мере три пули отрикошетили от стены склада, а затем до него донеслись шаркающие шаги убегавшего человека.

Драгоценные секунды ушли на то, чтобы найти ночные очки, еще секунда — чтобы разобраться в серо-зеленой картинке и различить бегущий силуэт в квартале от него. Предел дальнобойности для его «пугача». Кроуэлл взял очень высоко — выстрелил и промахнулся, выстрелил и промахнулся и только с третьей попытки попал: человек споткнулся, рухнул на землю, но тут же вскочил, шатаясь, и побежал дальше, обняв раненую руку. Он все еще держал в руке лазерный пистолет, но, кажется, больше не собирался им воспользоваться.

«Хорошо», — подумал Отто. Будь нападавший профессионалом, он давно бы уже вычислил, насколько легко вооружен Кроуэлл. Ему ничего не стоило распластаться на земле вне пределов досягаемости «пугача» и не спеша зажарить Кроуэлла.

Айзек внимательно разглядывал быстро уменьшавшуюся фигурку. Нет, таких он здесь еще не встречал. Не особо толстый, но и не худой, не высокий, но и не маленький. Кроуэлл признался себе, что при встрече он может и не узнать этого человека. Если только рука его не будет на перевязи или в гипсе, что весьма вероятно.

Не успел Кроуэлл войти в свою постоялую комнату, как раздался зуммер радиофона. Он постоял возле аппарата несколько секунд, затем, мысленно пожав плечами, поднял приемодатчик.

— Кроуэлл.

— Айзек? Где вы были? Это Уолдо… Я с трех часов дозваниваюсь до вас.

— О-о, я проснулся и больше не мог заснуть… Пришлось выйти побродить, чтобы нагулять сон.

— Ага, а я уж… Послушайте! Извините, что звоню так поздно, но… Помните тот соскоб, что вы мне дали?… Некоторые клетки в нем еще живы!

— Живы?! У мумии, которой двести лет?!

— И митоз продолжается. Вы знаете, что такое митоз?

— Да, деление клеток… Хромосомы там…

— У меня в микроскопе по чистой случайности был укреплен инкубаторный столик, а не обычный предметный, что и решило дело. Я поместил туда образец, решив не возиться с заменой столика. Там была интересная клетка — большая нервная клетка, которая, очевидно, умерла в процессе анафазы… то есть в процессе митоза. Я разглядывал ее примерно минуту, а затем отлучился за пивом. Потом вдруг увлекся ремонтом спектрометра, который давно барахлил, — словом, вернулся к микроскопу часа через два. И что же? Та самая нервная клетка находилась уже в другой стадии анафазы! Эти клетки растут и делятся, но делают это, выходит, в несколько сотен раз медленнее, чем обычные клетки бруухиан.

— Невероятно!

— Более чем невероятно — невозможно! Не знаю, Айзек… Я универсал, специалист широкого профиля, переучившийся ветеринар. Нам нужно сюда парочку настоящих биологов — и мы их заполучим! Да на Бруух десятки хлынут, как только мы дадим знать. Продление жизни — вот что это такое! Не удивлюсь, если через какой-нибудь год бруухиан будет изучать уже добрая сотня специалистов.

— Видимо, вы правы, — сказал Кроуэлл.

Только сейчас ему пришла в голову мысль, что, возможно, их разговор кто-то подслушивает.

Но кто?!

— Рад, что ты зарулил ко мне, Айзек! — рукопожатие доктора Нормана было на редкость крепким.

— Не мог упустить случая снова обыграть тебя после стольких лет, Вилли.

— Ха! Кажется, счет был четыре-ноль в мою пользу, когда ты уезжал? Ты играешь белыми.

Вилли убрал поднос с тарелками с шахматного столика.

— Нет, Вилли, ходи первым ты. Учитывая твою молодость и неопытность…

Доктор рассмеялся.

— Передвинь мою пешку на е-4, а я пока плесну тебе чего-нибудь.