Валерий Сабитов - Цитадель

— А у Барта лёгкая жизнь?

— Не думаю… Разница между нами не так уж велика. Всё дело в образовании, в профессии. Ведь у Барта нет отца, старенькая мама, сёстры…

— А что такое лёгкая жизнь, отец?

Ирвин задумался. И о себе, и о вопросах Лерана. Тех самых вопросах, которые Ирвин Кронин отгонял от себя всю жизнь. Почему они интересуют Лерана, откуда они в нём? Если бы знать, кем он был в детстве… Да и что можно ему сказать?

— Не знаю, сын. Никогда не жил легко. Думаю, это когда можешь позволить себе всё, что захочешь…

— Всё, что захочешь, — мечтательно протянул Леран три слова и повернул голову к Ирвину; золотые глаза его сияли дневными звёздами, — Я бы занялся тайнами. Отец, в мире столько странно интересного! В истории столько загадок! Такое впечатление, будто целые поколения и народы изо всех сил старались скрыться незамеченными для других… И для тех, кто придёт после…

Кронин вздохнул, поняв, что без сигареты не обойтись.

— Может, так оно и есть, — сказал он, прикуривая, — Ведь и в нашем маленьком посёлке люди мало знают о соседях. И я не всё знаю о своём племени. Не помню имени прадеда, не знаю, чем он занимался.

Скрывшись за дымным облаком, он смотрел на Лерана, удивляясь его словам, новым и непривычным для рыбака. Никогда он не спрашивал себя так, как спрашивает Леран.

— Вот, например, почему ещё тысячи три лет назад храмы в Скандинавии, посвящённые их богам, имели драконьи головы? Ведь драконов никто не видел. Что это должно было значить?

Ирвин вдруг понял, как они с Лераном далеки друг от друга, несмотря на крепко установившееся родство, искреннюю близость и любовь.

Разное у них предназначение в жизни. И мечта о том, что они всегда будут вместе, что Леран заменит его с годами на рыбном промысле, никогда не сбудется.

Они с Марией вдруг обрели сына, о котором столько лет просили Бога. Но Леран пришёл не за тем, чтобы повторить жизнь Ирвина Кронина. Понимание этого, ставшее сегодня очевидным, было грустным. Но грусть соседствовала с радостью, — что бы ни было, Леран есть, он рядом. Его присутствие преобразило в доме всё. Мария стала крепче, и даже её хронические болезни утихли, отошли куда-то. Леда стала неузнаваемой: расцвела, повзрослела не только внешне, но и умом.

Он, измученный неудачами рыбак Ирвин Кронин, сделался вдруг обладателем непостоянного рыбацкого счастья. Семья живёт теперь без надрыва и напряжения. Смогли даже приобрести новую одежду с обувью и Леде, и Лерану.

Рано или поздно Леран найдёт себе дело по душе. Ирвин поможет ему в том. Сегодня-завтра приедет Барт Эриксон, ставший им с Марией вторым сыном, а Леде и Лерану, — заботливым старшим братом. Приедет, и будет сделан первый шаг Лерана в новую жизнь…

Влияние Барта на Лерана очень велико. Что не так уж плохо: Эриксон человек чистый и неиспорченный, несмотря на ту грязь, в которой ему приходится жить и работать. О чём беседуют Барт и Леран, когда остаются вдвоём? Барт, — журналист, телевизионщик, человек образованный, понимающий. А чему может научить Лерана он, простой рыбак? Почти всё, что мог, он ему уже дал. Леран удивительно силён, ловок, сообразителен, легко справляется с хитростями рыбацкого ремесла, освоил секреты Марии по копчению и солению…

А ведь дело бы у них пошло: Леран и удача всегда рядом. Когда он в лодке, улов всегда максимальный, и рыба как на подбор, лучших сортов и возраста. Словно морской царь специально для Лерана загоняет её в сеть. А может, так оно и есть на самом деле.

Спрос на их продукцию последние месяцы сильно возрос. Люди Нью-Прайса удивляются: с возвращением сына к Ирвину вернулась и былая удачливость молодых лет. Но, видимо, у Лерана, да и у Леды, жизнь сложится по-другому…

— Я понимаю тебя, Леран. Провести всю жизнь в Нью-Прайсе, изо дня в день заниматься тяжёлой неинтересной работой… В редкие дни у меня оставались свободные минуты. О книгах и речи не было. Если бы не наша поселковая школа, Леда могла остаться неграмотной.

— Леда… — протянул Леран, всё так же мечтательно глядя в даль моря, — Леда добрая и умная. А разве мы не можем делать другую работу? Ведь Барт смог?

— Видишь ли, — чуть вздохнул Ирвин, — Как и мой отец, с детства я не знал ничего другого. В нашем посёлке нет другого заработка. Научиться новому делу… Переменить место жизни… На это требуется много денег. Так много, сколько я не заработал бы и за сто лет. Такова уж судьба.

— Судьба… Как странно, что у людей разная судьба. И нельзя перейти из одной судьбы в другую?