Джек Макдевит - Возвращение

Он побывал в Коранте, городе, где находилась штаб-квартира Мэри Лэтвин, вновь принесшей свет миру, погруженному во мрак Темных веков. На одном из снимков Бэйли стоял возле статуи Лэтвин с ее девизом на постаменте: «Никогда больше».

Бэйли и его команду можно было увидеть в различных местах раскопок, где они находили артефакты, на торжествах по случаю полета к телескопу Хэдли, который до сих пор находится на орбите, хотя не используется уже три тысячи лет. Хэдли первым открыл некоторые предпосылки Большого взрыва.

Бэйли любил отмечать разные события. Находка артефакта или многообещающего места для раскопок, перевод надписи на давно забытом языке, даже возможность спрятаться под крышу до начала дождя – все это становилось поводом поднять бокал.

Рядом с ним регулярно появлялись Саутвик и Винтер, а однажды целых девять или десять человек собрались в жилом модуле, чтобы выпить за Саутвика, который, судя по титрам, спас Бэйли жизнь. Подробностей не сообщалось, но у Бэйли было забинтовано левое запястье, и выглядел он на редкость мрачным.

Еще одно празднование прошло на палубе яхты, которая принадлежала фонду Саутвика и размером почти достигала «Белль-Мари». Бэйли, Саутвик и несколько их коллег только что нашли блокноты Адриана Чанга.

Среди прочего отмечалось, что, когда Бэйли навсегда вернулся на Окраину в 1417 году, он стал другим человеком. Он отказывался от приглашений выступить, избегал конференций, которые раньше с готовностью посещал, и дважды отправлял своих представителей получить премии за него. До того Бэйли ни разу так не поступал. Так же внезапно он прекратил общение с теми, кто считался его старыми друзьями. Похоже, Саутвик стал единственным исключением.

В нескольких личных письмах, опубликованных другими, Бэйли изливает гнев на политических лидеров начала Темных веков, чья продажность и глупость, с его точки зрения, привели к краху процветающей цивилизации. Я не всегда понимала, о ком конкретно говорит Бэйли, – вероятно, он и сам не был уверен в именах. Слишком многие события той эпохи затерялись в прошлом. Известно, что коллапс был вызван преимущественно упадком экономики и стремлением правителей поставить силу выше дипломатии. Бэйли разочарованно писал: «В их распоряжении была технология, позволившая полететь к звездам. У них – по крайней мере, у большинства – имелись стабильные правительства. Как могли они все разрушить? Если углубиться в историю того времени, часто встречаются упоминания о появлении нового Рима, о попытках совершить слишком многое. Может, в этом все и дело?» Разумеется, он имел в виду западное общество.

Большинство историков полагают, что история развивается циклически, и приводят в качестве примера Тревожные времена – период нового кризиса, не такого сильного, как в Темные века (по сути, это и было вторыми Темными веками), но очень похожего. Возможно, нечто подобное случается каждые четыре или пять тысяч лет. Но Бэйли печалился не только по поводу всеобщего краха. Он отдельно подчеркивает, что историки могут быть правы и наша жизнь состоит из циклов, но есть вещи, которые следует сохранять для потомков. Уточнений нет – у меня сложилось впечатление, что речь идет не об артефактах. Видимо, он подразумевал достижения тех, кто дал нам научные знания, создал великие труды, противостоял фанатикам и в итоге проложил путь к звездам.

«Путешествовать быстрее света вовсе не обязательно, – цитирует его слова Арджент Пирсон. – Достаточно лишь способности к осознанию грозящей опасности. У нас она есть, хотя осознание порой приходит позже, чем хотелось бы. Но в решающий момент нам часто выпадает козырь. Именно межзвездные полеты показали, кто мы такие на самом деле».

– Трудно поверить, – сказал Алекс. – Не могу представить, что он вернулся домой с передатчиком Корбетта, бросил его в кладовую и забыл.

– Как я понимаю, расследование продолжается?

Алекс удивленно посмотрел на меня:

– Будь Гейб с нами, он бы с удовольствием этим занялся.

– Может, когда появится «Капелла»…

– Угу.

Я собиралась просто пошутить, но, похоже, мне следовало промолчать – ведь Гейб вряд ли оказался бы с нами в ближайшее время.

На следующий день мы снова сидели с Шарой в «Горном склоне». Вид у нее был подавленный.

– У тебя все в порядке? – спросила я.

– Джон в отчаянии.

– Почему?

– План А выглядит катастрофой.

– Тот, по которому мы забираем столько человек, сколько удастся, а остальные не сходят с корабля еще пять лет? – Возможно, я выразилась чересчур грубо, хотя совсем этого не хотела.