Владимир Грузда - Время Змея

В который уже раз за последние несколько дней, Рассказов потерял ощущение реальности. Он перестал понимать, что происходит с этим миром, где грань между реальным и нереальным. А может этой грани и не существовало вовсе, и все они одновременно живут в двух мирах, не зная об этом или же просто забыли и перестали это ощущать. Но он-то это точно видел собственными глазами, ощущал всеми фибрами души, переживал всем существом!

Несколько нитей соединяющих человека и духа лопнули, вызвав беспокойное колебание парящей массы. По поверхности саркофага пошли трещины и через них начал сочиться робкий свет. Лучики сверху активно двинулись к месту прорыва. Но уже в следующее мгновение саркофаг надежно схлопнулся, ликвидировав все повреждения и черные нити, вытянувшись из парящего духа, вновь оплели скорченную фигуру.

Магистр устало и безвольно кивал, реагируя на слова Виталия, но затем, словно пробудившись от сна, решительно сказал:

— Мне поздно каяться. Я сделал свой выбор! Я пойду до конца!

Словно волновая вибрация пронизала пространство, и видение начало растворяться, теряя ясность очертаний.

Высший Заклинатель с вызовом смотрел на возвышающихся над ним идеологических противников, но в его стальных серых глазах горела неприкрытая тоска. Он не отдавал себе в этом отчета, но и полицейский и священник это почувствовали.

— Это еще не конец. — отрезал Антонов. — Вся борьба впереди.

Свет над ними окончательно померк. Но тонкие, слабые лучики изредка тянулись к нему, касаясь груди и головы. Образы становились все менее отчетливыми, и вскоре видение исчезло полностью.

— Страшный ты человек, Антонов, — заключил Рассказов, возвращаясь в реальность Зала Жертвоприношений. — Хорошо, что ближайшие сорок-пятьдесят лет ты не сможешь распространять свою преступную философию!

— Надеюсь, ты примиришься с Богом, — добавил Виталий, — Он тебя любит и ждет, как блудного сына.

Антонов опустил глаза. И тут же вскинул голову. В глубине его зрачков сиял пугающий свет.

— Людишки! — проскрежетал злобный голос, звучащий из уст Магистра, но не принадлежащий человеку.

Воскресенье 27 июля, 0:58

— Внимание, входит спецназ! — предупредил Филиппов по громкой связи. — Всем оставаться на местах. Никаких резких движений!

Двери с обеих сторон распахнулись, впуская нормальный свет и свежий воздух.

— Чисто! Помещение под контролем! — прозвучали окрики от обоих входов. Бойцы в хамелеоновых кирасах рассредоточились по периметру зала, взяв его под полный контроль. Через мгновение они включили режим маскировки и исчезли из поля зрения, слившись с окружающей обстановкой.

— Руководитель группы ко мне, — скомандовал руководящий операцией подполковник Гвоздев. Его голос прозвучал в эфире внутренней связи и Рассказов хорошо его услышал. На экране МУНа, синхронизированном с боевым шлемом майора Филиппова, Сергей видел расположение всех находящихся в зале. Бойцов ОБГ, отраженных зеленым контуром и группы спецназа, отмеченных зеленым маркером как «свои», желтые силуэты гражданских и красные фигуры, сидящих на полу адептов Ордена.

Врачи Скорой Помощи получили разрешение войти в зал и занялись привычной работой, склонившись над ранеными и находящейся под действием наркотика Вероникой Васильевной. Лампы дневного света ярко освещали коридоры Аналитического Центра и теперь проникали через распахнутые настежь двери Ритуального Зала. Стало значительно светлее, и Рассказов отчетливо видел как Волковой что-то вкололи и уложили в противошоковую капсулу для транспортировки в больницу. Теперь женщине ничего не угрожало.

Сергея наполнило удовлетворение и гордость за доведенную до конца операцию, результатом которой стала спасенная жизнь и защита сотен других потенциальных жертв преступной организации.

Легкое прикосновение чьей-то руки вернуло его к действительности. Виталий склонился к уху Рассказова и зашептал:

— Сереж, нужно продумать, что рассказывать властям о происшедшем.

— Как это что рассказывать — правду!

— В правду могут не поверить. Точнее могут не захотеть поверить.

— Как «не поверят»? — глухо спросил Сергей и услышал, как бесцветно звучит собственный голос. Эмоций не осталось совершенно. — У нас же есть запись того, что творилось в зале этой ночью! Свидетельские показания!

Виталий внимательно заглянул другу детства в глаза и произнес спокойно и медленно: