Владимир Грузда - Время Змея

Даже несколько минут, проведенные на перроне этого восхитительного вокзала, настраивали на ожидание и предвкушение приятного и светлого, но никак не подобного явления.

— Не все так замечательно, как оно может казаться! — сиплым голосом заявил бродяга, оскалив в неприятной улыбке гнилые редкие зубы.

— Вы это о чем? — удивился Рассказов, медленно осознавая, что бродяга говорит, словно отвечая на его собственные размышления. Но тут же Сергей с профессиональной логикой понял, что подобным образом может и должен думать любой входящий в зал ожидания пассажир, приехавший на столичном экспрессе в этот замечательный город. А бродяга, привыкший к жизни на вокзале, вполне мог научиться считывать эмоции и размышления пассажиров.

Бродяга пристально заглянул в глаза Сергею, на его губах застыла все та же неприятная улыбка.

— Скоро ты это увидишь. О да, скоро увидишь!

За спиной, отправляясь в путь, с шипением двинулся состав. Вокзал продолжал жить беспрерывной размеренной жизнью. Станция работала как часы, в неизменном непрерывном ритме.

Яркая вспышка за панорамным окном вокзала отвлекла внимание Сергея от странного бродяги. Казалось удивительным видеть подобное в безоблачном небе ясного летнего вечера. Но вспышка на миг ослепила и приковала внимание. На пол хорошо освещенного зала ожидания легла темная причудливая тень от сочлененных вокзальных окон. Информационное табло, словно насмехаясь, все так же рисовало оранжевый кружок лучезарного солнца и обещало сухой и теплый вечер. Но в этот миг за стенами железнодорожной станции неожиданно разгулялась буря.

Замешательство длилось мгновение, а когда Рассказов вновь взглянул на бродягу, то не смог его отыскать. Зал ожидания имел внушительные размеры, чтобы так быстро его покинуть и тем более спрятаться. Люди вокруг не выказывали удивления, продолжали идти своей дорогой, словно ничего не произошло. Ничто даже намеком не указывало на возможность присутствия здесь подобного субъекта.

Громогласный раскат грома возмутил монотонное бытие вокзала, на мгновение перекрыв все остальные звуки. Удивленные люди, отвлекшись на мгновение от собственных МУНов, уставились на сгустившуюся за окнами вокзала тьму и бушующую непогоду. Всполохи молний еще несколько раз прочертили небосвод, озаряя притихший мир. Рассказов обескураженно наблюдал за природными метаморфозами. Информационное табло в центре зала никак не реагировало на изменение погоды, выдавая все те же «+25» и «ясно», но очевидно, что в этот вечер в городе что-то происходило.

Где-то внутри себя, на подсознательном уровне, Рассказов с удивлением понял, что происходящее не имеет метеорологического объяснения. Казалось, за всеми этими происшествиями стоит иная по своей природе сила. Понять и объяснить происходящее он не мог. Также как не понимал внезапно возникшее ощущение беспокойства и необоснованной тревоги.

Сергей никогда не считал себя боязливым и подверженным мелодраматическим переживаниям человеком, но сейчас, стоя посреди современного, хорошо освещенного зала ожидания, наполненного людьми, он испытывал позывы первобытного страха. Атмосфера вокруг ощутимо изменилась. Что-то зловещее разлилось в воздухе и заползло в душу, словно спрут, обвивая и сознание и чувства, порабощая их безудержным ощущением отчаяния и обреченности.

Ощущения длились несколько мгновений и пропали так же неожиданно, как резко прекратилась разбушевавшаяся на дворе буря.

Город действительно преобразился. И теперь Рассказов ощутил, что эти изменения неожиданно пугающие.

Ночной город мерцал мириадами рекламных огней. Яркое освещение улиц, проспектов и подсвеченных высотных зданий образовывало над ним сияющий ореол, озаряющий ночное небо. Легкие перистые облака, проплывающие в вышине, освещались отблесками мощного электрического сияния города, и неполный диск величаво всплывающей луны немощно силился перекрыть сверкающую всевозможными цветами иллюминацию. Город жил полной жизнью.

Сумрачный зал словно не принадлежал этому времени, хотя и находился в ультрасовременном здании, выстроенном совсем недавно с использованием последних достижений техники. Здание над ним взирало на мир ярким, жизнеутверждающим интерьером, но здесь, в этом странном зале, царил мрак, веяло холодом и обволакивало безумной тоской. Несколько слабых источников света, словно расставленные по разным углам помещения затухающие костры, пытались разогнать тьму, но безнадежно проигрывали и лишь добавляли мрачности. Их света доставало только на слабое освещение возвышенности в самом центре зала, где находилась неподвижная человеческая фигура, завернутая в белоснежный саван.