Владислав Крапивин - Голубятня на желтой поляне. Роман-трилогия

А может быть, Дмитрий Афанасьевич, начальник станции, прав? Мы пили чай у него в кабинете, и он сказал :

- Глеб… А если тебе просто привиделся твой Колыч? Ты не обижайся, бывают иногда такие заскоки, особенно у писателей.

Я подумал: а что, если правда?

Но удостоверение…

Нет, я совсем какую-то ерунду пишу.

Дмитрий Афанасьевич предложил:

- Давай устрою в гостиницу.

- Нет, я в вагоне. Пока тепло… Как-то привычнее.

Дело, конечно, не в том, что привычнее. Просто я боюсь уходить со станции. Всё надеюсь: вдруг опять появится тот поезд…

- Ну, живи, не жалко. Только смотри, чтобы пацаны твои не баловались…

- Нет, они спокойные ребята…»

«…одиночество. Какая-то грустная законо-мерность. Сошлись те, кому дома чего-то не хватает. У Гельки отец на Севере, и мать снова уехала к нему. Юрка - сумрачный и будто на ключик запертый - сам уехал от матери. Янка… у него вроде бы всё хорошо, но… не знаю. Почему он всё «дедушка» да «дедушка», а о родителях ни слова? И в музыку свою уходит, будто спасается от чего-то. Как я спасался, придумывая книжки, которые когда-нибудь напишу…»

«Опять не получается по порядку.

Вспоминаю мою комнатку в Колыче. Я по ней скучаю. По редакции тоже скучаю. И по проклятой своей работе! Я там нужен был людям! А здесь я кто?

По комнатке - какая-то особая грусть. Ведь это первая в моей жизни м о я комната. Я оклеил её не обоями, а географическими картами - от пола до потолка. Полку для книг прибил. Печку побелил. Батареи тоже есть, но когда в печке огонь горит, как-то веселее. Купил в рассрочку «Электронику». Экранчик маленький, но мне такой и нравится…

До сих пор люблю детские передачи. В Колыче всегда смотрел «Вечернюю сказку» местной студии. Она начиналась с той же песенки, что в Ново-Вятске, в давние времена. В интернате у нас эти вечерние тридцать минут были лучшим временем. Соберёмся у телевизора в кучку, будто дома, в семье… На экране - сказочный городок, часы на башне, и начинается песенка. Мне особенно нравилось:

Я беспокойно завозился под одеялом. Но дочитал страницу до конца:

«Здесь тоже по вечерам детские передачи. Но песенка другая, незнакомая.

Юрка притащил мне маленький, меньше моей «Электроники», телевизор. Он часто барахлит, зато цветной. Когда нет ребят, я его включаю и смотрю всё подряд. Некоторые передачи просто не пойму. Или это цикл «Очерки из будущего», или…»

Я выбрался из постели. Вытащил из шкафа спрятанный за книжками свой «Журнал наблюдений Звёздной станции Гелия Травушкина». Открыл наугад и увидел сразу:

«16 нюня 209 г.к.э.

Сегодня были громкие шелестящие звуки, а потом опять пробилась колыбельная песенка, я слышу её уже третий раз. Разобрал в ней слова: «И если были слёзы в этот день, придёт другой - теплей и веселее…» Хорошо, что придёт. У меня самого сегодня были слёзы. Один раз из-за Юрки, а другой раз из-за тёти Вики. Но с Юркой я помирился. А с тётушкой не буду».

Я спрятал журнал за книги. Листы Глеба - тоже.

…Глеб, откуда ты, а?

С Юркой я назавтра помирился. А что ещё было делать?

Жизнь в «Курятнике на колёсах» пошла по-прежнему.

Ерёма повесил в своем углу вырезанную из журнала фотографию: портрет мальчишки. Мальчишка небольшой - класса из первого или из второго. И весёлый такой! Голову запрокинул и хохочет. На носу конопушки, а в глазах два солнышка.

Глеб подошёл, присел, упёршись в колени, долго разглядывал портрет. Потом сказал:

- Славный парнишка… Кто это, Ерёма? Знакомый, что ли?

Ерёма что-то царапал на бумаге. Он проскрипел неохотно:

- Знакомый, незнакомый, какая разница? Ваську такого буду делать…

Тут мы все подошли. Что он задумал?

- Какого Ваську?

- Говорю: вот такого… - Он кивнул на снимок.

- В точности? - удивился Янка.

- Не в точности, - разъяснил Ерёма, не отрываясь от бумаги. - По характеру похожего. А с виду будет вроде меня. Только маленький. Роботёнок-ребятёнок. Васька… Я ему буду папа и мама.

- Да-а… - задумчиво сказал Глеб и почему-то вздохнул.

Ерёма поднял голову и обвёл нас зелёными индикаторами.

- А чего одному век вековать? Будет Васька, будем вдвоём…

Путешествовать пойдём по дорогам, белый свет глядеть…

- Меня с собой возьмите, - сказал Юрка, не то дурачась, не то всерьёз.

- Только потом возвращайтесь, - попросил Янка.