Даша Пац - Оттепель не наступит [litres]

Я нащупала в кармане наличные за сделку и отдала Геку. Он пересчитал, выудил несколько бумажек и вернул мне.

– Маловато, – скептично процедила я.

– Вычел долг. Или ты о нём забыла? – спросил Гектор, подкуривая сигарету.

«Конечно же, не забыла. Но очень надеялась, что забыл ты», – подумала я.

– Тебе, кстати, ещё надо? У меня полпакета карамели с собой есть, – предложил он.

– Нет. Стараюсь не увлекаться. Хочу слезть.

Гек в ответ лишь фыркнул. Я нахмурилась и спросила:

– Что смешного?

– Да ничего. Просто… – он запнулся, смахнул волосы со лба и уже тише продолжил: – Ты сама знаешь: с карамели не слезают.

– У меня получится, – я поймала скептичный взгляд Гека. – Хотя бы, постараюсь.

– Ладно. – он пожал плечами. – В таком случае, продадим. Займёшься?

По спине побежали мурашки.

– Нет. Мне на жизнь пока хватает.

Из бара послышался звонкий гогот и очередной невнятный тост.

– Давай поскорее свалим из этой дыры, – предложил Гек и потушил бычок о стену.

Я опередила его, вприпрыжку подскочила к водительской двери и спросила:

– Можно мне повести?

Он жестом указал на пассажирское место и отрицательно махнул головой. Я цокнула, но спорить не стала.

Мы сели в машину. Снегоход Гека был развалюхой. Он обменял его за пакетик карамели у какого-то местного наркомана. Тот с радостью отдал ключи и документы, а Гек стал обладателем маленького двухместного снегохода. Пассажирская дверь скрипела и закрывалась через раз, на лобовом стекле была огромная трещина, а предыдущий владелец много курил в салоне и стряхивал пепел, куда придётся. Гек не удосужился вымыть это безобразие и просто перенял привычку прошлого хозяина. Было неуютно даже мне, заядлой курильщице.

Зато иногда он подвозил меня, и я возвращалась с дела в тепле, а не пешком по холодным улицам Джаро.

Гек завел машину и резко тронулся.

– Как прошло, кстати?

Я махнула рукой.

– Попался идиот набитый. Но всё отлично, как всегда.

– Угу. Иначе бы не сработались.

Он надавил на газ. Машинка, недовольно бурча, рванула вперёд.

Из-за снега видимость была почти нулевая. Хлопья напоминали млечный путь, и мне нравилось думать, будто мы рассекаем меж звёзд. Наверняка, малочисленные прохожие, которых угораздило в такую погоду быть на улице, сыпали нам вслед проклятия: Гек мчал так быстро, что свежий снег вылетал из-под лыж, словно вода из фонтана.

Я прислонилась к грязному окну. Мимо проносились огромные теплицы и серые жилые многоэтажки. Меня всегда удивляло, почему безобразную аграрную зону не построили на окраине, а именно тут, в десятке километров от центра. В этом уродливом районе был и мой дом. Двадцать пять квадратных метров на восьмом этаже, «шикарный» вид на крытые огороды и абсолютное одиночество.

Гек круто повернул руль, мы въехали в пустой двор и остановились под единственным горящим фонарём.

– Спасибо, что подвёз, – я натянуто улыбнулась.

Меньше всего мне сейчас хотелось идти домой.

– Что-то ещё?

– Нет… – я подняла глаза. – Хорошего вечера, Гек.

– До связи, – бросил он.

Я вышла в метель, снегоход зарычал, и Гек скрылся за многоэтажками.

Как только дверь квартиры открылась, в нос ударил отвратительный запах. Я закрыла ладонью ноздри, выругалась и включила свет. Виновником был мусор, который благополучно был забыт ещё с утра.

– Чёрт с ним. Выброшу завтра.

В животе урчало. Я сняла верхнюю одежду, небрежно бросила на комод в прихожей и пошла на маленькую кухню. В холодильнике, естественно, не оказалось ничего, кроме рыбных консервов. Поморщившись, достала одну. У меня не было денег на другую еду. Мясо, овощи и, тем более, фрукты, – рацион избранных и богатых.

Я же избранной не была. Заработанных денег едва хватало даже на эти консервы.

«Да и чёрт с ним, всё равно готовить – не моё», – думалось мне.

Поэтому я наспех съела рыбу, стараясь не обращать внимания на осточертевший вкус, и поплелась в спальню.

Кожа покрылась мурашками. «Интересно, – бегали мысли, – это от мерзкого холода или оттого, что придётся с папой говорить». Я плюхнулась на диван, запрокинула голову на изголовье и закрыла глаза.

– Который час?

– Двадцать один пятнадцать, – отчеканили умные часы.

Я пообещала сестре, что приеду в гости. Надо было позвонить отцу и попросить разрешения. Но даже от одной мысли, что придётся с ним говорить, желудок делал кульбит. Папа меня ненавидел всем сердцем. Ещё бы! Бестолковая, непутёвая. Не дочь, а «мечта».