Рэндал Гаррет: Планета Горгоны (сборник, том 1)

Но Дик стиснул зубы и упрямо проходил все медпроверки и процедуры. Это было нелегко, но он все выдержал.

Дик смотрел на рот-разрез и три глаза существа — без век, но с прозрачными крышечками, защищающими их от песка.

— Я приветствую вас в качестве представителя Организации Объединенных Наций Земли, — сказал он мешку. Никакого ответа.

Дик отвел взгляд вправо, поскольку больше не мог видеть этот холодный, вялый взгляд существа, лежащего перед ним.

Справа было несколько разветвленных палочек, в которых можно было узнать растения, печальные, измученные жаждой марсианские растения, которые все же нашли в себе силы вырастить по паре листков. Больше здесь не было ничего, кроме пустыни, скал и мешка.

Дик подошел к ближайшему растению и осмотрел его, краешком глаза наблюдая за неподвижным марсианином. Потом потрогал тонкие листочки — плоские, широкие, состоящие в основном из прожилок, тонюсенькие, вызывающие чуть ли не жалость. Затем взглянул на небо, словно надеялся там найти ответ. Небо было тусклое, темно-серое, с большим и неярким солнцем. Внезапно Дик почувствовал себя ужасно одиноким, а в голове вновь зазвучали слова старика.

После медосмотра пошли психологические тесты, и уж психологи поизмывались над Диком на славу — он в полной мере прочувствовал, что пусть к звездам не медом намазан. Уже через полтора часа он сломался и чуть было не зарыдал, но все же взял себя в руки и заставил успокоиться, после чего какой-то ласковый тип с козлиной бородкой сказал, что его реакция совершенно нормальная.

Дик ощутил холодок в животе, когда понял, что прошел второй барьер и теперь почти ничего не стояло между ним и космосом.

Затем наступили ночи одиночества. По ночам Дику хотелось пойти по переполненному толпами Манхэттену и любоваться звездами. Но много ли звезд можно было увидеть в Нью-Йорке, где их затмевали городские огни, хотя отдельные звезды все же прорывались сквозь блеск реклам. Но Дик так и не пошел. Он боялся, что окажется в постоянно толкающейся толпе совершенно один среди безразличного человеческого стада, которое навсегда будет приковано к Земле.

Так шла неделя за неделей. Дик жил в отеле возле Здания ООН. Его продолжали преследовать газетчики, так что большую часть времени он проводил в номере — читал книжки и писал домой письма. Он тосковал по дому и то и дело думал о том, на что могла бы походить сейчас его жизнь, если бы он отверг предложение, сделанное ему чиновником из ООН?

Он рысью сбегал к кораблю, поел и снова вернулся, слыша как песок непривычно громко скрипит под ногами. Мешок по-прежнему был там, где Дик оставил его.

— Черт тебя подери, почему ты ничего не делаешь? — закричал Дик. — Почему ты не проявляешь никаких признаков жизни?

Мешок чуть заметно вздохнул, и все.

Наконец, была назначена дата вылета. Дик Левиски стал центром внимания всего мира. Четвертого декабря тысяча девятьсот семьдесят пятого года, в разгар лета в Западной Австралии, он поцеловал на прощание свою девушку, поднялся на корабль «Надежда» и покинул свой мир.

Развитие Человечества происходит не равномерно, а какими-то нерегулярными рывками. Безумный оптимизм конца сороковых годов заставлял людей думать, что Луна у них уже в кармане, но это быстро прошло, и преждевременное заявление американских военных о том, что создается проект постоянной космической станции, не помог укрепить веру, что Человек скоро проникнет в космос. Это длилось все пятидесятые и шестидесятые годы — бесконечное ожидание, когда взлетит первая ракета с человеком на борту. Уже стало казаться, что этого вообще никогда не случится.

Наконец Организация Объединенных Наций нашла средства, чтобы финансировать интенсивное изучение космоса, и внезапно в конце шестидесятых беспилотная ракета достигла скорости одиннадцати с хвостиком километров в секунду и вырвалась из плена гравитации Земли. Она долетела до Луны и взорвалась достаточно ярко, так что была хорошо видна с Земли.

Затем началась эпоха карликов, и несколько храбрых космонавтов высотой не больше метра каждый повели на Луну первые ракеты с людьми. Некоторым даже удалось вернуться живыми. Но казалось, это был конец завоеваний Человеком космоса. Несмотря на всевозможную модернизацию двигателей, их подъемная способность все равно была ограничена, и они не смогли бы поднять достаточно большой корабль, способный полететь на Марс. Все гордые надежды Человечества — колонизация Луны, полеты на другие планеты — были перечеркнуты неумолимой математикой.